Ваша оценкаЦитаты
Аноним5 декабря 2025 г.– Ты уже не мальчик, пора бы и угомониться. Сначала выдумал, что хочешь стать присяжным бухгалтером, потом тебе это надоело, и ты захотел стать художником. А теперь вот, пожалуйте, опять передумал. Все это указывает на...
Он запнулся, решая, о каких недостатках это в самом деле свидетельствует, но Филип за него докончил фразу:
– ...отсутствие силы воли и способностей, недостаток предусмотрительности и мягкотелость
253- Аноним23 ноября 2025 г.Но, хотя он и делал все, чтобы оттолкнуть от себя товарищей , он всей душой хотел привлечь к себе их сердца, мечтал о популярности, которая другим дается легко. Такими счастливчиками Филип втихомолку восхищался, и , хотя охотно над ними подшучивал и отпуска в их адрес язвительные замечания, он отдал бы все на свете, чтобы быть на их месте.218
- Аноним23 ноября 2025 г.Простите меня за грубость, но я от души надеюсь, что никогда в жизнь больше никого из вас не увижу.24
Аноним8 ноября 2025 г.«Я вижу, что не стала для тебя тем, кем хотела стать, но, ей-богу же, я не знала, как это сделать. Я ведь так же страдаю оттого, что у меня нет детей, как и ты, что у тебя нет матери».
26
Аноним27 сентября 2025 г."– Знаешь, девочка прошлым летом умерла.
– А-а!
– Ты бы мог, по крайней мере, сказать, что тебе ее жалко.
– Мне ее не жалко, – ответил он. – Я за нее рад.
Она взглянула на него и, поняв, что он имеет в виду, отвела глаза."211
Аноним16 сентября 2025 г.Лоусон молча взял деньги. Они стояли посреди тротуара, и прохожие их толкали. В глазах у Филипа светилась ирония, а художник готов был провалиться сквозь землю; он не мог предположить, что в эту минуту Филипа душит отчаяние. Лоусону до боли хотелось ему помочь, но он не знал, как это сделать.
27- Аноним24 апреля 2025 г.Сам того не понимая, он приобрёл прекраснейшую привычку на свете-привычку читать; он и не подозревал, что нашел самое надёжное убежище от всяческих зол.216
Аноним24 января 2025 г.Читать далееЗато внутренне Хейуорд не изменился совсем, и начитанность, которая поражала восемнадцатилетнего Филипа, казалась ему теперь, в двадцать один год, чуть-чуть смешной. Сам-то он изменился разительно и глубоко презирал свои прежние взгляды на искусство, на жизнь и литературу; его теперь раздражали люди, придерживающиеся этих взглядов. Филип не отдавал себе отчета в том, как ему хочется порисоваться перед Хейуордом, но, когда он повел своего друга по картинным галереям, он выложил ему все те революционные воззрения, которые сам усвоил так недавно. Подведя Хейуорда к «Олимпии» Мане, он произнес с пафосом:
– Я отдал бы за эту картину всех старых мастеров, за исключением Веласкеса, Рембрандта и Вермеера!
– Кто такой Вермеер? – спросил Хейуорд.
– Дорогой, неужели ты не знаешь Вермеера? Какая дикость! Этого нельзя себе позволить. Вермеер – единственный из старых мастеров, писавший, как пишут сейчас.
Филип быстро потащил Хейуорда из Люксембурга в Лувр.
– Но разве здесь больше нечего смотреть? – запротестовал Хейуорд с любознательностью добросовестного туриста.
– Ничего примечательного. Посмотришь все это потом, с помощью твоего путеводителя.
Придя в Лувр, Филип повел приятеля по Большой галерее.
– Я хотел бы посмотреть «Джоконду», – попросил Хейуорд.
– Ну, милый, это литературщина! – возмутился Филип.
Наконец в маленьком зале Филип остановился возле «Кружевницы» Вермеера Делфтского.
– Вот лучшая картина Лувра. Совсем как Мане.
И при помощи красноречиво выгнутого большого пальца Филип описал приятелю все прелести этой картины. Он пользовался жаргоном студий с покоряющей убедительностью.
– Знаешь, а я вот не вижу в ней ничего замечательного, – сказал Хейуорд.
– Ну, конечно, это ведь картина для художников, – сказал Филип. – Профан в ней ничего и не увидит.
– Кто не увидит? – переспросил Хейуорд.
– Профан.
Как и большинство людей, хвастающих интересом к искусству, Хейуорд страшно боялся попасть впросак. Он был догматиком с теми, кто не решался настаивать на своем мнении, и мягок как воск – с людьми убежденными. Уверенность Филипа его смутила, и он смиренно выслушал его сентенцию, что только художник может быть истинным ценителем живописи, хотя она и свидетельствовала лишь о нахальстве того, кто ее высказывал.213
