Gliniany most

Люди, как мне кажется, забавно признаются. Мы признаёмся почти во всём, но важно лишь то, о чём мы умалчиваем.

Мы справляемся, говорил он, и администраторы кивали, учителя верили: никто из них не разглядел пропасть, разверзшуюся в нем. Она пряталась под одеждой.

У нас две дочери, и они прекрасны - они не знают сожалений; они - звук и цвет моего "здесь".

Это было так адски по-доброму, что ранило.

Когда люди говорят о запахе больницы, пусть вас это не обманывает. Наступает момент, когда этот запах уже везде, ты носишь его на одежде. Недели спустя ты сидишь дома — и вдруг чувствуешь.

Идиоты аплодируют идиотам - грандиозно.

На восходе и на закате появлялись цвет и свет – жар, потом гаснущий костёр. Рассвет был золотым, и вода горела, а перед наступлением ночи она кровоточила во мрак.

Слова между ними будто рана.

У неё была улыбка, которая примиряла с любой ситуацией.

Как начиналась жизнь мальчишки, сына, Данбара?
Она была довольно простой, а внутри содержалась множество разного.
Вот в приливе прошлого Данбаров они, пятеро братьев, но четвертый из нас был лучшим, парнем со многими достоинствами.
В общем, как же Клэй стал Клэем?