The Book Thief

«В глазах теснились горячие слезы, но она не даст им воли. Надо стоять твердо и гордо. Пусть всё сделают слова.»

Они возвращались домой на ржавых великах. Это был путь в два с небольшим километра, из лета в осень, из спокойного вечера в шумное сопение бомбежек.

Странные они, эти войны.
Море крови и жестокости — но и сюжетов, у которых также не достать дна.

Как это часто бывает с людьми, когда я читал о них словами книжной воришки, мне было их жаль - хотя не так жаль, как тех, кого я в то время сгребал по лагерям. Конечно, немцев в подвалах можно пожалеть, но у них по крайней мере был шанс. Подвал - не душевая. Их никто не загонял под душ. Для тех людей жизнь была еще доступна.

Недлинная история, в которой, среди прочего, говорится:
— об одной девочке;
— о разных словах;
— об аккордеонисте;
— о разных фанатичных немцах;
— о еврейском драчуне;
— и о множестве краж.

В тот день Лизель, уходя, сказала фразу, которая далась ей с большим трудом. В переводе это значит, что ей пришлось взвалить на себя два огромных слова, пронести на плечах и вывалить эту громоздкую пару под ноги Ильзе Герман. Слова свисали по бокам, пока Лизель шаталась под их тяжестью, — и не удержала их. Они лежали на полу, громадные и громкие, неуклюжие.
ДВА ОГРОМНЫХ СЛОВА
ПРОСТИТЕ МЕНЯ

Его душа села. Она встречала меня. Эти души так всегда – лучшие души. Поднимаются мне навстречу и говорят: «Я знаю, кто ты такой, и я готов. Конечно, я не хочу уходить, но пойду»

Небо напоминало похлебку, размешанную и кипящую. В некоторых местах оно пригорело.

Макс тогда был тощим, как занозистая швабра.

Улицы стали разорванными венами. Кровь бежала по дороге, пока не высыхала, а в ней увязали тела, как бревна после наводнения.