Теория зла

Мы так привыкли не выходить за пределы видимости, что и не вглядываемся в огонь и в то, что может за ним скрываться… 

Поскольку я уже давно не общаюсь с ближними, от меня ускользает истинный смысл жестов и слов. Я не понимаю подтекста, не различаю оттенков и даже метафоры разбираю с трудом.

Иногда, если знаешь имя демона, достаточно позвать его, и он ответит.

Гораздо легче чуть-чуть приспособить к новым веяниям тысячелетнюю культуру, чем внушить что-то полицейскому, который желает есть яичницу с беконом в гребаной китайской забегаловке.

Испытывая чувство, мы всегда претендуем на взаимность, а когда не получаем ее, считаем, будто нас предали.

В каком-то смысле книги — спасательный балласт, помогающий не сорваться с якоря в этой жизни, и всё потому, что они имеют конец.

В каком-то смысле книги — спасительный балласт, помогающий не сорваться с якоря в этой жизни, и всё потому, что они имеют конец. Не важно, счастливый или нет: всё равно это преимущество, которого лишены истории, проходящие перед нею каждый день. И потом, книги служили противоядием тишине, питали её ум словами, необходимыми для того, чтобы заполнить пустоту, оставшуюся после жертв. <...> В книгах она могла быть кем угодно. Что означало быть никем

Если бы на земле существовал только один человек, был бы он добрым или злым?

Ведь тот, кто любит по-настоящему, способен и ненавидеть.

Несчастья людей интересует нас только тогда, когда отражает наши.