Диво

— Ави, — не сдавалась я. — Что, ты действительно бросишь школу из-за какой-то парочки придурков? Я знаю, тебе в школе нравилось. Не ходи у них на поводу. Не доставляй им такого удовольствия.

Хэллоуин — лучший праздник на свете. Даже лучше Рождества. Я надеваю костюм. Надеваю маску. Расхаживаю повсюду как обычный ребенок, и никто не догадывается, что я страшилище. Никто не оборачивается. Никто меня не замечает. Никто меня не знает.

— Но лучшее мерило роста — не дюймы, на которые вы вытянулись, и не круги, которые вы можете пробежать на стадионе, и даже не годовые оценки — хотя это, несомненно, тоже важно. А то, как вы распорядились своим временем, как проводили свои дни и что сделали для других. На мой взгляд, это самое важное.

Для того чтобы любить, глаза не нужны, правда же? Ты чувствуешь любовь, и все тут. Вот так и на небесах. Если любишь человека, то это навсегда. И ты обязательно его узнаешь.

Дивно, та коли одній людині кепсько - всі інші можуть радіти життю...

Люди... не всегда такие прекрасные, как хотелось бы.

"Самое большое спасибо — моему потрясающему мужу. Рассел, спасибо тебе за вдохновение, за твои советы и твою интуицию, за невероятную поддержку — не только в книге, но и во всем на протяжении многих лет. Ты — мой первый читатель, моя первая любовь, мое всё. Как пела Мария в «Звуках музыки»: «Значит, когда-то в детстве или юности я сделала что-то хорошее». Как еще объяснить нашу совместную жизнь, за которую я каждый день благодарю судьбу?" (с.)

"Я закончила «Войну и мир» в октябре. Какая прекрасная книга! Некоторым кажется, что читать ее тяжело, но на самом деле это же ни дать ни взять мыльная опера с уймой персонажей: героев, которые влюбляются, сражаются за любовь, умирают за любовь. Я тоже хочу когда-нибудь так влюбиться. Хочу, чтобы мой муж любил меня так, как князь Андрей любил Наташу Ростову" (с.)

"— Август, а ты всегда будешь так выглядеть? То есть, может, тебе пластическую операцию сделать?
Я улыбнулся и показал на свое лицо:
— Привет, это — после пластических операций!
Джек хлопнул себя по лбу и покатился со смеху.
— Чувак, ты должен засудить своего хирурга! — выдавил он.
От хохота мы оба чуть не скатились под парты и никак не могли успокоиться — даже после того, как мистер Роше нас рассадил" (с.)