Названная женой

— Нис, приди же в себя! Ты не можешь умереть просто так!
Гвенн приложила пальцы к шее. Не бьётся! Отчаяние сжало горло.
Ещё удар. Ничего. Гвенн закусила губу так, что во рту стало солёно. Что там говорил Джаред? Очень захотеть?
Рванула кушак с талии фомора. В песок полетели перламутровые пуговицы кафтана.
Потом! Все мысли о том, что случилось или не случилось — потом!
Забыть обо всём, кроме раненого.
Задержать дыхание.
Руки Гвенн опустились на грудь с одним-единственным яростным желанием:
— Живи, Нис!
Ладони охватило пламя. Нис заворочался, закашлялся — и наконец вздохнул, открыл глаза и уставился в её лицо. Губы его зашевелились беззвучно.
— Что? Что ты говоришь?
— Ух-х-ходи, Гвен-н-ни…
Уходить? Оставить Ниса? Но возразить она не успела, глаза его закрылись. Но главное, что он дышал. И явно хотел предупредить Гвенн об опасности.
Ладони горели, опалённые своим же пламенем.
Потому что из темного угла пещеры к ним с тихим шорохом двинулись рыбы. Чёрно-белые рыбы, словно сотканные из тонких перьев.
Невероятно красивые — и смертельно ядовитые. Гвенн не знала, но чувствовала опасность.
Где-то очень-очень далеко вверху пробежал лучик света. Стать вдовой и вернуться за землю?
Не дождётесь!
Порадовалась, что она в штанах и рубашке с жилетом. Не стесняет движений. Ещё лучше то, что на поясе — кинжал. Не меч, конечно, но клинок, к которому привычна рука.
Рыбы подплывали молча, еле шевеля плавниками. Бездумные пустые глаза не выражали ничего — однако несли смерть.
Гвенн скинула с себя жилет, обмотала его вокруг руки. Встала поудобнее, повела плечами, выдохнула, готовясь к неизбежной атаке.
Рыбы замерли на миг, затем пошевелили плавниками — и кинулись на нее.
— Добро пожаловать на завтрак! — рыкнула Гвенн.

— Скажи о радостном.
Слова вырвались легко: радостного в жизни Гвенн тоже оказалось много, а вот с ходу вспомнилось странное:
— Отец однажды взял меня с собой на охоту. Мы были вдвоём, вечерами жарили мясо у костра…
Гвенн подумала, что Майлгуир, который в Чёрном замке никогда не воспользовался бы не той вилкой, на привале спокойно жевал мясо с ножа, да ещё от души хрустел костями.
— Но почему? — спросила она о другом. — Почему ты хотел именно Алиенну?
— Потому что я хотел, чтобы было, как в балладах. Я хотел всего совершенного.
Гвенн извернулась, ткнула кулаком в его грудь и выплеснула все, что накопилось:
— Рядом с тобой всё это время был любящий отец, настоящий отец, а ты!.. Ты мечтал о совершенном! О воображаемой любви, о воображаемом отце! Когда у тебя был Айджиан! Я обожала своего отца, но не видела и сотой доли той заботы, что получал ты. Ты, фоморов упрямец!
Словно смерч прошёлся по покоям, и Гвенн не поняла, как оказалась под тёплым мужским телом — перевёрнутой на спину и прижатой к жесткому коврику. Желто-зелёные глаза пылали совсем рядом, и знакомое лицо не отталкивало.
— Может, ты мне понравилась? Понравилась своим упрямством, своей гордостью. Ты настоящая. Может, я тоже хочу стать настоящим? С тобой.
Нис опустился к ней ближе. Синие губы прикоснулись к её губам.