Рубин царя змей

"– Слова не могут оскорбить, если ты не считаешь их правдой. Оскорбить себя можешь только ты сам, если допустишь грубость в свое сердце. Лишь я решаю, правда ли то, что говорит Райела, или ложь. Какой смысл обижаться на ложь?"

"– Как долго я этого ждал, Иллиана, – прошептал он, прикусывая ее губы. – Как долго сходил с ума по тебе, боясь прикоснуться. Оставить тебя здесь навсегда. Не желая превращать в игрушку. Не в силах отпустить…. Теперь ты сама пришла ко мне, мое сокровище, мой Рубин… И теперь я тебя уже не отпущу. Никогда…"

"В голове мелькнула мысль, что, возможно, именно в этом кроется объяснение того, что большинство мираев хладнокровны и даже как будто бы безразличны к чужим судьбам. Их с детства учат не принимать близко к сердцу чужие жизни. Даже жизни родных. Иначе однажды обязательно будет очень больно.
Обязательно…"

"– Представляю, что значит навсегда покинуть родной город, семью и друзей, любимое дело. Но… – выдохнул. – И отпустить тебя пока не могу. Не выходит…
Провел по контуру ее лица большим пальцем, больше не улыбаясь.
– Прости, я знаю, что я – эгоист и собственник."

"Она была такой мокрой, такой готовой для него! А он снова обязан был себя останавливать.
Изощренная пытка, и он в роли жертвы и палача одновременно."

"– Тор… – прошептали ее губы, вновь доводя Торриена до предела одним этим коротким словом. Его именем – ее голосом…"

"Иллиана набрала в легкие побольше воздуха и закрыла глаза, пытаясь сохранить подольше этот счастливый момент. Золотой змей спас ее. Ее царевич…"

"Лишь бы смотрела на него вот так. Огромными, широко распахнутыми глазами, в которых так ярко сияло чувство, которое Торриен так хотел бы назвать вслух. В которое хотел бы поверить.
Но впервые боялся."

"И внизу неожиданная приписка:
«Скучаю».
Иллиана резко выдохнула, представив, как улыбались мягкие губы царевича в момент, когда его рука выводила это прощание."

"Это была почти не ласка. Это было обозначение границ. Словно демонстрация желания, которое сводило с ума их обоих."