The Silent Patient

Страшно мучила совесть – но я проигрывала при любом раскладе.

Но однажды вся...боль и гнев вырываются, как огонь из пасти дракона, и этот человек хватается за оружие.

Вырвал из блокнота листок и взял ручку. Старая привычка, еще со времен университета, – ведение записей на бумаге помогает мне привести разум в порядок. Мне всегда было сложно сформулировать свою точку зрения, пока я не выражал ее в письменном виде.

Ужасное ощущение - больше человека, которого не любили.

Помню свой первый визит в психиатрическую лечебницу для преступников. Не успел я толком начать беседу, как мой пациент спустил штаны, присел прямо напротив меня и опорожнил кишечник. Просто уселся и навалил вонючую кучу.

Жан-Феликс все твердит о нашей столетней дружбе и вечно припирает меня этими аргументами: «старые добрые времена» и «мы против всего мира». Вряд ли он догадывается, что «владеет» той самой частью моей жизни, которую едва ли можно назвать счастливой. И все мои чувства к нему вызваны лишь понятием давности. Мы словно супруги, которые давно охладели друг к другу. Сегодня я особенно остро почувствовала, насколько Жан-Феликс мне неприятен.

Мое горе вызвано сожалением о том, чего у меня никогда не было, и внутренним убеждением, что этого, видимо, уже никогда не будет. По мнению Рут, именно это и заставило меня выбрать Кэти – человека, не способного любить

Никакие расстояния не в силах облегчить душевную боль. Не все так легко оставить в прошлом.

От одной лишь мысли о расставании мне сделалось нехорошо. Случись такое, я просто не переживу этого. Я сделаю все что угодно, лишь бы не потерять Габриэля. Если надо – прикинусь сумасшедшей, хотя на самом деле с моей психикой все в порядке.

– Знали б вы Алисию раньше! Я не встречал человека интереснее, – шепнул он, словно та могла нас услышать. – Большинство ведь неживые, понимаете? Бредут, будто во сне, и так всю жизнь… Зато Алисия была потрясающе живой! От этой женщины невозможно было отвести глаз! – Жан-Феликс окинул долгим взглядом обнаженную фигуру Алисии на холсте. – И невероятно красивой, – едва слышно произнес он.