The Silent Patient

— Вот почему я привел вас сюда. Показать место преступления.
— Преступления?
Он молча ухмылялся.
— Какого преступления, Пол?
— Которое совершил дядя Вернон. Плохой был человек. Очень плохой.
— А нельзя ли поподробнее?
— Как раз тогда он это и сделал.
— Что сделал?
— Убил Алисию.
Я уставился на Пола, не в состоянии поверить своим ушам.
— Убил Алисию?! Ничего не понимаю…
Пол указал на землю:
— Дядя Вернон стоял внизу с мамой. Он сильно выпил. Мама пыталась увести дядю в дом, но тот все звал и звал Алисию. Очень разозлился. Прямо до бешенства.
— Потому что Алисия спряталась? Но ведь это маленький ребенок, у которого только что погибла мать!
— Дядя Вернон – тот еще ублюдок. Он любил только Еву. Вот почему и сказал это.
— Что сказал? – Я начинал терять терпение. – Ничего не понимаю. Что конкретно произошло?
— Вернон завыл, что он обожает Еву и не сможет без нее жить. «Ева, девочка моя бедная… Ну почему она ушла? Почему она? Лучше б умерла Алисия!» Вот что он выкрикнул.
Я ошарашенно уставился на Пола.
— «Лучше б умерла Алисия»? Ничего себе!
— Так он и сказал.
— И Алисия это слышала?
— Конечно! А потом шепнула мне: «Он убил меня. Папа только что убил меня». Никогда не забуду ее слов!
Я молча смотрел на Пола, не в силах вымолвить ни слова. Сразу несколько звоночков раздались у меня в голове – звенели, сливались и разлетались эхом. Вот то, что я так безуспешно искал все это время! Вот он, недостающий кусок мозаики. Открытие ждало меня на крыше в Кембридже.

— Алисия когда-нибудь говорила с тобой об отце?
— Не то чтобы… Настаивала, что очень его любила и якобы у них были нормальные отношения, насколько это вообще возможно после самоубийства матери. Честно говоря, из Алисии с трудом удавалось вытянуть хотя бы пару слов. Сидит, молчит, и всё тут. Впрочем, ты и сам прекрасно знаешь, какая она.
— Видимо, не очень, в отличие от тебя, – отозвался я и тут же продолжил: – После смерти отца Алисия пыталась совершить самоубийство?
— Я бы так это не назвал…
— А как бы ты это назвал?
— Суицидальное поведение, – пояснил Кристиан. – Вряд ли Алисия всерьез намеревалась свести счеты с жизнью. Слишком нарциссическая натура, чтобы нанести себе реальный вред. Сыпанула в рот пригоршню таблеток, чтобы вызвать передозировку, – скорее напоказ. Этот жест был адресован Габриэлю. Она хотела, чтобы он постоянно уделял ей внимание. Вот уж действительно попал, бедолага! Если б не врачебная этика, я бы давно предупредил его, чтобы держался от своей жены подальше.
— Ему повезло, что ты так придерживаешься этики, – съязвил я.

— Она не участвует в сеансах арт-терапии? – уточнил я.
— Хуже! – отозвалась Ровена, наводя порядок на полке с рисунками. – Я так рассчитывала на Алисию, когда она только присоединилась к группе, делала все, чтобы создать комфортные условия!.. Так нет же – сидит и тупо пялится на чистый лист бумаги! Ничто не способно заставить ее рисовать или хотя бы взять в руки кисть с краской или карандаш. Ужасный пример остальным.
Я сочувственно кивнул. Задача арт-терапии – побудить пациента творить, а потом, что главное, рассказать о своей работе, раскрыв связь с переживаемыми чувствами. Таким образом психотерапевт получает отличную возможность в буквальном смысле увидеть запечатленное на бумаге отражение его бессознательного. Что, в свою очередь, позволяет подумать об этом и поговорить об этом. К сожалению, тонкость данного метода, как всегда, зависит от навыков конкретного психотерапевта. Рут часто говорила, что по-настоящему одаренных и обученных специалистов очень немного – большинство всего-навсего грубые слесари. На мой взгляд, одним из таких «слесарей» и была Ровена. Неудивительно, что поведение Алисии глубоко уязвило профессиональную гордость арт-терапевта.

— Я тут подумал: раз искусство служит Алисии языком самовыражения, давайте снабдим ее «голосом»?
— Как именно?
— Позволим рисовать.
— Она уже посещает сеансы арт-терапии. – Диомидис отмахнулся от моих слов, будто услышал прошлогоднюю новость.
— Речь не об арт-терапии. Я хочу, чтобы Алисии позволили творить как она пожелает – в одиночестве и личном пространстве. Необходимо дать ей свободу самовыражения, высвободить ее эмоции. Результат может быть весьма впечатляющим.
Некоторое время профессор помолчал, обдумывая услышанное.
— Вам стоит переговорить с арт-терапевтом Алисии. Вы уже встречались? Ее зовут Ровена Харт. Только имейте в виду, Ровена крепкий орешек.
— Обязательно поговорю с ней. Профессор, вы даете мне зеленый свет?
— Если сумеете убедить Ровену, можете действовать. – Диомидис пожал плечами. – Но я точно знаю: ваша идея ей не понравится. Категорически.