Poor People

...Читал, ведь и я прочёл!... Как прочёл — я, брат, чуть порядочным человеком не сделался! Чуть было; да только пораздумал и предпочёл лучше остаться непорядочным человеком.

Не далее как вчера он сказал к разговору: дурак, сознавшийся, что он дурак, есть уже не дурак!

Если судьба обрушится раз на кого бедою, то ударам ее и конца не бывает. Это давно замечено.

А ведь случается же иногда заблудиться так человеку в собственных чувствах своих да занести околесную. Это ни от чего иного происходит, как от излишней глупой горячности сердца.

... коли любишь, долго ли помнишь обиду.

Я воротился, шагнул к ней и непременно бы произнес: "Сударыня!" - если б только не знал, что это восклицание уже тысячу раз произносилось во всех русских великосветских романах.

Даже самый эгоизм был в нем как-то привлекателен, именно потому, может быть, что был откровенен, а не скрыт. В нем ничего не было скрытного. Он был слаб, доверчив и робок сердцем; воли у него не было никакой. Обидеть, обмануть его было бы и грешно и жалко, так же как грешно обмануть и обидеть ребенка. Он был не по летам наивен и почти ничего не понимал из действительной жизни; впрочем, и в сорок лет ничего бы, кажется, в ней не узнал. Такие люди как бы осуждены на вечное несовершеннолетие.

– воза и лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, все поднялось и поехало, все переселялось целыми караванами на дачу;

Я даже вздумал было призвать Матрену и тут же сделал ей отеческий выговор за паутину и вообще за неряшество; но она только посмотрела на меня в удивлении и пошла прочь, не ответив ни слова, так что паутина еще до сих пор благополучно висит на месте.