Печальные тропики

Клод Леви-Стросс

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

149 оценок

5
54%
4
29%
3
15%
2
1%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 188Хотят прочитать 866

Рецензии

olastr30 декабря 2018 г.
Полковник умер еще вчера
Теперь я понимаю, из чего выросла латино-американская литература – ее просто писали с натуры, и никакой фантастики. Я читала советскую сокращенную версию «Печальных тропиков», из которой антропология в большинстве своем исключена, поэтому наслаждалась южно-американским колоритом в чистом виде: безысходность, тоска и тлен. Километры бездорожья, голод, бедность, крушение всех надежд. Страны, населенные людьми-призраками. Вымирающее коренное население.
Я, кстати теперь знаю, кто такой «полковник» ( «Полковнику никто не пишет» Габриэль Гарсиа Маркес ). По словам Леви-Стросса, «это звание щедро раздавалось крупным помещикам», и не обязательно имело отношение к армии. Большинство этих полковников ко времени путешествия автора разорилось впрах и прозябало в ничтожестве (что Маркес и подтверждает). Или они возились с какими-то сомнительными проектами, почти не приносившими прибыли.
Экзотично в документальном свидетельстве Леви-Стросса все: люди и их занятия, природа, еда, способы передвижения.
Люди: потомки первопроходцев, миссионеров, искателей страны Эльдорадо; добытчики золота и алмазов, как правило авантюристы и полукриминальные элементы; каучуковые предприниматели, вылетевшие в трубу в связи с переносом резинового бизнеса в Азию; землевладельцы и прочие «эксплуататоры» (словечко автора); наемные рабочие, живущие в долг, который увеличивается год от года; сирийцы, итальянцы, корсиканцы, ливанцы, чернокожие; торговцы, ремесленники, работники телеграфной компании; и даже... бродячие нотариусы! Надо всем витает дух упадка. Прошли времена, когда испанцы и португальцы загружали корабли слитками золота, эпоха обогащения на сахарном тростнике и каучуке тоже закончилась, так как Азия с ее дешевой рабочей силой и освоенными территориями оказалась более благодатной почвой для бизнеса.
А где-то там в лесах, куда надо добираться недели и месяцы, живет коренное население – индейские племена, в большинстве своем не адаптировавшиеся к новой жизни и находящиеся на грани исчезновения. Затерянные в лесах, не знающие сытости.
Теперь про «добираться»:

Словно корабли прежних времен, бороздившие неизвестные океаны, грузовики пускались по дорогам, где и груз, и машины подвергались риску опрокинуться в ущелье или в реку.
Этим грузовикам приходилось везти горючее в оба конца, провизию на всю дорогу, снаряжение, инструмент на все случаи жизни, потому что, если что-то сломается, то тогда – только пешком.

Однажды я три дня занимался тем, что переносил перед грузовиком настил из бревен в два раза длиннее его самого, пока мы не миновали опасное место. Иногда встречался песок, и мы рыли под колесами ямы, заполняя их листьями. Даже когда мосты были целыми, приходилось полностью выгружать поклажу, облегчая машину, а переехав по шатким доскам, вновь нагружать ее. Если мост оказывался сожженным огнем бруссы, мы разбивали лагерь и восстанавливали его, а затем снова разбирали, так как доски могли понадобиться в другой раз. Наконец, встречались и большие реки, через них можно было переправиться только на пароме, который сооружался из трех пирог, соединенных брусьями. Под тяжестью грузовика, даже без поклажи, пироги погружались в воду по самый борт, противоположный же берег оказывался слишком крутым или вязким, и автомобиль не мог на него выбраться. Тогда приходилось исследовать берег на протяжения нескольких сот метров в поисках более удобного подхода или брода.
Был у автора и опыт путешествия на мулах. Леви-Стросс, укрощающий упрямого мула – это все равно что Дон Кихот на Росинанте. Аналогия тем более близкая, что и цели у автора были почти дон-кихотовские. Вероятность встретить кого-нибудь из цивилизации на тех дорогах, которые бороздил автор, была близка к нулю. Только индейцы, удавы, кабаны, ягуары...
Итак, фауна!
Оказывается, кабана или ягуара достаточно просто приманить.

Те, кому не хочется спать, устраиваются иногда до зари на берегу реки, зачастую они просто подкидывают дрова в огонь, но если заметят следы кабана, капибары или тапира, то толстой палкой ритмично бьют по земле: пум… пум… пум. Животные думают, что это падают плоды и прибегают на шум, причем в неизменном порядке: сначала кабан, потом ягуар.
С кабанами надо быть осторожнее, они часто нападают стаей и единственная возможность от них спастись – забраться на дерево.
А вот про удава:

Однажды мы ели, сидя на небольшом песчаном пляже, и вдруг услышали какое-то шуршание: это был семиметровой длины удав боа, которого разбудил наш разговор.
Если встретите удава, то имейте в виду: бить его нужно в голову, на раны на теле он не реагирует. А крокодилу нужно стрелять в глаз. А еще один мой знакомый с Кубы рассказывал, что убегать от крокодила на суше нужно зигзагами – у него маневренность плохая, теряет координацию. А вот в воде – не убежишь, это его стихия.
Дальше пираньи: их ловят на удочку и едят, но важно осторожно снимать их с крючка, а то можно остаться без пальца.
А еще насекомые: термиты, пчелы, сверчки.

Среди ночи нас будил гул, шедший откуда-то из-под земли: это были термиты, поднимавшиеся на штурм нашей одежды; копошащейся пленкой они покрывали снаружи прорезиненные накидки, которые служили нам одновременно плащами и подстилками.
В одной деревне особо прожорливые сверчки обгрызли у Леви-Стросса кожаный пояс. Они были гурманы: съели только верхнюю тонкую пленку, а белую толстую основу не тронули.
Еда
Так как все тащить с собой было невозможно, то ели, что поймают, как индейцы. Никогда бы не подумала, что ядовитых пауков-птицеедов можно есть. Но с голоду съешь и паштет из кузнечиков, и ящерицу.

Мы бываем счастливы, если нам удается подстрелить тощего попугая или поймать большую ящерицу тупинамбис, которую мы варим вместе с рисом; иногда печем прямо в панцире сухопутную черепаху или броненосца, имеющего темное жирное мясо.
Потому что, если ничего не поймаешь, будешь есть сушеное мясо из запасов, которое давно уже кишит червями – собственно, тоже мясо (броненосец «Потемкин» вспомнился, если кто понимает, о чем я). В своих путешествиях Леви-Стросс понял, почему так часто говорят про прожорливость дикарей: они по многу дней бывают голодными, а когда появляется еда, едят как в первый и последний раз в жизни.

Печаль
Но почему же все-таки тропики стали для Леви-Стросса печальными? Потому что повсюду он встречает распад и воспоминания о былой роскоши. Потому что люди борются с обстоятельствами на грани выживания. Потому что наемные работники на фазендах там же и тратят все, что они заработали. Они берут в долг продуктами, а в день зарплаты хозяева списывают им долги, а потом снова дают в долг, и это позволяет всему хозяйству обходиться без денег. И сами хозяева не особо богаты, и рискуют в один прекрасный день быть убитыми (такое случается).
Потому что добытчики алмазов, на которых ювелиры делают миллионы, прозябают в ничтожестве. Все они мечтают разбогатеть, но мало у кого есть шанс выбраться из замкнутого круга. Многие не в ладах с законом и даже с деньгами не могут покинуть свое криминальное алмазное государство в государстве, и этим пользуются торговцы-сирийцы, продающие в три дорога предметы роскоши, не нужные в этой глуши. Тем не менее, они продаются – ведь надо же куда-то тратить деньги. Леви-Стросс рассказывает, как он заглянул к одному из «старателей»:

Внутри хижина была жалкой и производила такое же угнетающее впечатление, как и вся местность, однако в одном из ее углов подруга старателя с грустью показала мне двенадцать новых костюмов «своего мужчины» и собственные шелковые платья, прогрызенные термитами.
Такая же ловушка – телеграфная линия, которая утратила свой смысл к моменту завершения, потому что бизнес, ради которого она строилась, лопнул.

Линию не решались закрыть, но ею уже никто не интересовался. Столбы могли упасть, провода заржаветь; что касается последних людей, остававшихся на постах, то у них не хватало ни средств, ни мужества, чтобы уехать, и они медленно вымирали, подтачиваемые болезнью, голодом и одиночеством.
Люди, обслуживающие эту линию, оказались как бы в заложниках, все товары сбывались им в долг по невероятно завышенным ценам, и они даже при желании не могли уехать, потому что не могли выбраться из долгов.
И тут же индейцы, голодные, умирающие от болезней и неустроенности. Они отказываются от своих традиций, но все равно не могут приспособиться к цивилизации. Жутковатый эпизод, когда вождь небольшой группы индейцев, бросает связанного орла, которого нес в подарок своему собрату-вождю, умирать на берегу и идет... в новую жизнь. «Он сдох, орел» – вот и все, что он может сказать после этого. Леви-Стросс подчеркивает значимость этого эпизода, потому что орлы-гарпии были важны для культуры индейцев, их выкармливали, с ними возились. Но культура исчезает, люди вымирают, и нечего жалеть об орле.
Жизнь в поселках серингейрос в верхней Амазонии немного разнообразнее, чем на плато, но не намного веселее: «было нечто символическое в том, что из небольшого склада, замеченного нами в низовьях Машаду, отправлялось на лодках вверх по реке лишь два вида товаров: клистирные кружки и могильные решетки».
Мне было любопытно читать этот отчет, потому что я, хотя и прижилась в Азии, время от времени обдумываю план побега в Южную Америку. Интересно же: новый континент, новые приключения! Но, честно говоря, «Печальные тропики» скорее могут отвратить от таких стремлений, чем подпитать их. Понятно, что за 80 лет после странствий Леви-Стросса многое изменилось, цивилизация пробралась глубже в Амазонские леса, изрядно из подъев. Но лучше ли это, кто знает. Да, индейцы вымерли, полковники умерли, не дождавшись почты, а орлы сдохли, и вряд ли уже так легко встретишь ягуара, но страны Латинской Америки остаются в числе неблагополучных и бедных стран, где одинокий путник может легко получить ножик в бок. Печаль и грусть.
Но всем читать, ибо бесценное свидетельство!
Читать далее
52
5,8K
Miriamel20 июля 2023 г.
Бесценный историко- этнографический труд видного франко- бельгийского учёного.
Эта история написана после переезда в Бразилию ,где кроме занятия наукой, автор успел съездить в несколько служебных командировок для изучения быта и традиций местных племен. Увиденное шокировало и удивило его одновременно. Что для этих людей свобода?
Все началось с красочного описания путешествия- непредсказуемая погода, коварные течения, многообразие зелени.
Затем было немного истории Бразилии,у способы уживания племен друг с другом, приспособления к меняющимся условиям , попытки сохранить целостность своих маленьких общин в борьбе с прогрессом и захватчиками.
Как получилось, что коренное население стало прозябать в рабстве? Этим вопросом учёный тоже задался.
Отдельно выделена поездка в каждое племя и поселение. И эти прогулки показали,что у каждой народности есть свои интересные и необычные традиции и обычаи. У них разное отношение к легендам, семейному быту, охоте, обмену с " белыми пришельцами"
На этих поездках автор потом вывел научное направление- структурная антпорология.
Он сравнивал изменения в жизненных устоях племен в разные века.
Книга очень интересная для тех,кто любит историю, философию и путешествия в стиле Жюля Верна
Читать далее
36
759
Unikko7 апреля 2015 г.
Путешествие по Бразилии в поисках индейцев
Признаюсь, что у меня абсолютно варварское отношение к этнографии и естествознанию. Мне кажется дикостью, когда учёные-натуралисты надевают ошейники со спутниковыми антеннами на животных ради удовлетворения собственного любопытства и получения новых знаний. Мне противно, когда этнографы без стеснения «селятся» в первобытной деревне с целью создания документальных фильмов для широкой публики, а заодно сбора экспонатов для музейных или частных коллекций. Мне кажется, что даже если учёный придерживается позиции невмешательства, самим фактом наблюдения он влияет на естественный процесс. И как бы «объективно» ни вёл себя наблюдатель в данной ситуации, само его присутствие оказывает воздействие на субъектов наблюдения и их жизнь.
Позиция Клода Леви-Строса в отношении познания природы куда более правильная и цивилизованная; он, может быть, и не разделяет в полной мере уверенности Гильберта «Wir müssen wissen. Wir werden wissen», но надеется: «исследователь знает, что главное потеряно и что все его усилия сведутся к тому, чтобы ковырять землю, и тем не менее вдруг встретиться какое-то указание, сохранившееся как чудо, и забрезжит свет?» Нет-нет, как учёный-этнограф Леви-Строс очень деликатен и внимателен, он сочувствует, если можно так сказать, первобытным народам. В «Печальных тропиках» он, в частности, пишет: «в то время как белые объявляли индейцев животными, вторые предполагали в первых небожителей. При равном невежестве последнее было, безусловно, более достойным людей». И тропики, по его мнению, печальны, поскольку цивилизация белых нанесла непоправимый урон первобытным племенам: уже во время его первой поездки в Бразилию в начале 1930-ых от поселений индейцев почти ничего не осталось. Алкоголь, эпидемии и Общество по защите индейцев практически полностью уничтожили коренное население Бразилии. Оставшиеся могут выжить только двумя способами: или ассимиляция, или превращение в «музей» для учёных (а позже, по-видимому, в аттракцион для туристов).
«Печальные тропики» написаны в форме путевого дневника, и как сказал сам автор, его книга не претендует на звание научного труда. «Она написана в довольно сложный период моей жизни, когда я думал, что уже не сделаю большую научную карьеру, и в таком случае, по крайней мере, могу позволить себе свободу писать о том, что рождалось у меня в голове». Возможно, поэтому «Печальные тропики» читаются как приключенческий роман: остроумно описанное «очаровательное путешествия на пароходе» из Корумбы в Куябу, яркие и познавательные рассказы об устройстве и быте индейских поселений, лирическое описание повседневной жизни серингейро – сборщиков каучука. Привлекает в книге и совершенно ненаучная эмоциональность автора: «когда же оказываешься лицом к лицу с живыми ещё традициями их общества, переживаешь столь сильное потрясение, что чувствуешь себя обескураженным: за какую нить надо ухватиться, чтобы распутать этот многоцветный клубок». Но возвращаясь к моему варварству: а может быть, это нить не клубка, а искусно связанного пончо, и потянув за неё, мы просто-напросто уничтожим связанный предмет, и никогда не восстановим? Да, альтернатива знанию – невежество, непроницаемая мгла, но в данной ситуации я не возьмусь утверждать, что первое - однозначно лучше.
P.S. Есть такой фильм, «Наверное боги сошли с ума». Я очень его люблю, пересматривала много раз, но что меня побудило однажды посмотреть «дополнительные материалы» к фильму? А там оказался документальный сюжет о «реальной» жизни племени бушменов и новой кинозвезды Нкъхау. Впечатление угнетающее. А ведь в фильме всё так красиво и естественно! Трагедия, когда «умные белые люди» приходят к первобытным народам дабы приобщить их к цивилизации, но трагедия вдвойне, когда они оттуда уходят...
Читать далее
31
2,3K

Все рецензии

Цитаты

seamus25 октября 2015 г.
Лес не имеет такой протяженности, как большие горные цепи, он быстро смыкается и заключает в себе микровселенную, которая изолирует человека так же надежно, как и пустынные пространства. Целый мир трав, цветов, грибов и насекомых ведет там независимую жизнь, в которую мы можем быть приняты лишь в том случае, если проявим терпение и смирение. Пройдя по лесу несколько десятков метров, забываешь о внешнем мире, одна вселенная сменяется другой, менее приятной для взгляда, но более привлекательной для слуха и обоняния. Возрождаются считавшиеся исчезнувшими блага: тишина, свежесть, покой. Близость с растительным миром дарует то, в чем нам ныне отказывает море и за что горы заставляют платить слишком высокую цену.
Читать далее
7
4K
Smeyana8 января 2017 г.
Поскольку намбиквара не пользуются гамаком, а спят прямо на земле, они все выпачканы. Когда ночи холодные, они разбрасывают костер и ложатся на грязную золу… Намбиквара носят одежду только тогда, когда им дают ее миссионеры, требующие, чтобы они ее надевали. Их отвращение к купанию приводит к образованию на коже и волосах слоя пыли и пепла; они покрыты также гнилыми частицами мяса и рыбы, чей запах смешивается с острым запахом пота». «Намбиквара… неуживчивы и невежливы до грубости. Когда я приходил в лагерь к Жулио, то часто заставал его лежащим у костра; увидев меня, он поворачивался ко мне спиной, заявляя, что не желает со мной разговаривать».
«Не нужно долго жить среди намбиквара, чтобы почувствовать с их стороны ненависть, недоверие и охватывающее их отчаяние, которые вызывают у наблюдателя подавленное состояние; в то же время они возбуждают и симпатию…»
Я, узнавший намбиквара в то время, когда их ряды уже были опустошены болезнями, принесенными белым человеком, хотел бы забыть это удручающее описание и оставить в памяти только то, что написано в моей записной книжке.
«В темной саванне сверкают лагерные костры. Возле очага, единственной защиты от наступающего холода, за хилым заслоном из ветвей пальмы и других деревьев, рядом с корзинами, наполненными жалкими вещами, составляющими для них все земное богатство, лежащие прямо на земле, тесно прижавшиеся супруги чувствуют друг в друге единственное утешение, единственную опору против повседневных трудностей.
Наблюдателя, который впервые оказывается в бруссе с индейцами, охватывает тревога и жалость к этим представителям рода человеческого, лишенным всего и как будто раздавленным каким-то беспощадным стихийным бедствием, обнаженным, дрожащим от холода около мерцающих костров. Однако это печальное, убогое зрелище оживляют перешептывания и смешки. Супружеские пары сжимают друг друга в объятиях, как бы в ностальгии по потерянному единству. Ласки не прекращаются даже при приближении чужака. Всем намбиквара присуща огромная приветливость, беззаботность и самая трогательная, самая подлинная человеческая доброта».
Читать далее
6
3,4K
Smeyana8 января 2017 г.
в то время как белые объявляли индейцев животными, вторые предполагали в первых небожителей. При равном невежестве последнее было, безусловно, более достойным людей.
6
2,6K