Марадентро

Он переплюнул отца. Его неудача наделает еще больше шума, чем конец великого пьяницы Ханса Ван-Яна, правда, никто не станет подниматься на этот каменный выступ, чтобы засвидетельствовать его смерть.

– Тебя, старик, не поджидал внизу сукин сын с винтовкой, – пробормотал он, словно и правда верил, что отец его слышит. – И я добрался сюда не на удобном самолетике, а пешком.

Айза опять улыбнулась, не поднимая глаз, и, когда он собрался встать, жестом остановила его.

– Погодите, – попросила она. – Не уходите. У меня для вас послание.

Он летел, как на крыльях, словно школьник, отпущенный на каникулы, пока в середине дня его не остановила черная каменная громада: она будто выросла из корней деревьев и упиралась в небо, где белые ватные облака, забавляясь, прятали вершину от постороннего глаза – чтобы никто не мог раскрыть ее замечательного секрета.

Она посмотрела на Ксанана с глубоким сочувствием:

– Ты начал уставать от всего этого, не так ли?

– Так же, как и ты. И живым, и мертвым необходимо знать, где мы находимся, а ни ты, ни я этого не знаем.

Нет такого зверя в сельве, который бы причинял больше вреда, чем паника.

— С тех пор как я умер, я знаю, где правда и где ложь, и поэтому не могу иметь мнения.

Айза несколько растерялась, услышав подобное заявление, и не удержалась от замечания:

– Никогда не думала, что яноами способен так себя вести.

– По эту сторону нет яноами или «разумных», только мертвые.

— Шори Камахай-Минаре!

– Шори Камахай-Минаре! – хором повторили остальные туземцы и, поднявшись на ноги, начали постепенно придвигаться ближе, хотя из осторожности держались полукругом в трех метрах от группы чужаков.

Но тут взгляды индейцев остановились на Айзе, по толпе пролетел легкий гул, а шаман, раскрашенный под ягуара, начал медленно подниматься, словно ему стоило огромных усилий выйти из транса.

– Вот где у меня этот уговор! – воскликнул он. – Относительно немца уговора не было, а он еще и стреляет будь здоров. – Он махнул рукой в сторону моста. – Убей его – и я последую за тобой, а пока он будет торчать на том берегу, я с места не сдвинусь!