Vanity Fair

Роман Теккерея своим небольшим предисловием, знакомящий читателя с сутью ярмарки тщеславия, события которой будут разворачиваться ближайшие 800 страниц, меня привел в недоумение, поэтому я, не делая на нем длительной паузы (и, конечно же, понимая, что смысл его раскроется мне по мере чтения), принялась за первую «сюжетную» главу.
В ней меня сразу же заинтересовал образ Ребекки и что ни на есть явная антитеза женских образов. Если бы кто знал, как я люблю женские образы в классической литературе девятнадцатого столетия!
Образ Бекки обещал с самого начала быть неоднозначным и совершенно не соответствующим нормам эпохи первой половины девятнадцатого века. Интерес от наблюдения к ней также подпитывался и тем, что Ребекка мне напомнила другие неоднозначные женские образы, вроде Элен Курагиной или Анны Одинцовой, за которым следить для меня было сплошным удовольствием. И здесь я не ошиблась. Как часто мне хотелось сопоставить Ребекку и Элен: эпизод как Бекки пыталась очаровать Джорджа, а Элен – Пьера, Бекки в свете в роли миссис Кроули, всеми обожаемая и имеющая неимоверную популярность, как и Элен Безухова, её взаимодействия с другими мужчинами, кроме мужа, как и у Элен. Сплошной восторг. Разница в них в том, что Ребекка всё же стала матерью, хоть и только в биологическом плане, а Элен – нет. Да и к материнству у героинь отношение весьма похоже, только в случае с Ребеккой мы увидели его наглядно. Самое главное, что мы не видим открытого осуждения автора, он может использовать скрытую усмешку, но мы никогда не встретим резко негативной её характеристики, несмотря на объективно низкие поступки.
Единственное, что мне не очень понравилось в линии Ребекки, так это её положение в нескольких последних главах: нам очень скупо показали, почему же она, едва ли не падшая в глазах света женщина, оказавшись компаньонкой Эмилии, вновь стала звездой, привлекающей сливки общества, ведь многие знали об её прегрешениях. Вновь объяснять это особым обаянием трудно, ведь репутация в обществе, переходящем от сословной к классовой структуре, имеет далеко не последнее значение, а Бекки её утратила.
Образ Эмилии, полностью противопоставленный Ребекке, интересовал меньше именно в том значении, что от неё нельзя было ожидать неожиданных действий, однако именно к ней читатель может проникнуться сочувствием: насколько же проникновенно было описано её состояние на балу в Брюсселе перед отъездом английских войск – казалось, что на себе можно прочувствовать её смятение, отчаяние, прожигающую насквозь ревность и обиду, с которой никак нельзя справится из-за любви, что поглотила её целиком и полностью, будто воздух вокруг неё вибрировал от этой смеси противоположных чувств. Главное, что можно выделить про неё – это то, что Эмилия – традиционный для литературы женский образ безмерно любящей жены и матери, такой, что ради благополучия ребенка готова и на разлуку с ним, и на многие лишения, христианки, сносящей все невзгоды с присущим смирением и принятием, хорошей дочери. С ней мне часто становилось скучно, особенно затянулась её линия с майором...
О Доббине можно сказать только то, какой же он идеал, однако именно его линия для меня показалась неправдоподобной, слишком длительный период он был безответно влюблен для человека, который ведет достаточно интересную жизнь и искренне заинтересован в своей работе, но это воззрение моё весьма субъективно.
Исторический контекст для меня идеален: эпоха Наполеоновских войн и их последствий - одна их наиболее интересных в истории международных отношений Европейских государств, а как же я радовалась, увидев знакомые до боли фамилии Витгенштейна и Барклая-Де-Толли или ухмылялась, читая как старый генерал живет в восхищении семилетней войной (Англия-то в ней победила), говоря о временах Марии Терезии Австрийской и Фридриха Великого.
Также хочу отметить один незначительный женский образ Джейн Осборн, которая мне очень напомнила положение Марьи Болконской, которые, одинаково оставшись наедине с богатым кошмарящим их отцом, вынуждены терпеть их гнев и недовольство, но Джейн раскрыта была мало, её отношения нам не показали, она осталась лишь связующим звеном между дедом и внуком.
Роман, пугавший до этого меня своим объемом, оказался не настолько сложным, настолько, что я (как во многом аудиал) большую часть его смогла прослушать в аудио-формате, хотя очень часто обращалась к бумажному экземпляру, ни разу не пожалев о приобретении.
Герои, царящая на ярмарке тщеславия погоня за традиционными мерилами социального статуса – богатством, властью, - выживание на ней людей, обладающих ещё и нематериальными ориентирами и идеалами, поглотили мои мысли на несколько дней прочтения, заставляя в различных, даже крайне давящих жизненных ситуациях, возвращаться мыслями к непредсказуемой, донельзя целеустремленной и изворотливой Ребекке, кроткой и искренней Эмилии, преданному человеку чести Доббину, алчному семейству Кроули, импульсивному, но всё же способному на человеческие чувства Родону Кроули и другим героям и сюжетным линиям романа Теккерея.
Чуть насмешливый, саркастичный, но притом такой прямой и понятный слог автора – именно такой, который был нужен для того, чтобы преподнести события, произошедшие на ярмарке тщеславия.