Jerusalem

Рождение — это преступление, караемое смертной казнью, с неопределенным сроком заключения.

Лучше жить в бесконечном благословении, чем в бессмертном проклятии, и, в конце концов, именно от выбора взгляда на мир зависит, как проляжет узкая грань между адом и раем.

Если бы он где-то нашел смелось продолжать писать, — пусть даже каждую страницу отвергнет каждый издатель — он все равно бы мог посмотреть себе в глаза и сказать, что он поэт. И даже сейчас ничто не мешает вновь взяться за ручку, кроме легко преодолимой гравитации Земли.

Запоздало, но до Бена дошло. Они не две родственные души, сведенные неизбежной судьбой. Она — проститука, а он — пьяный дурень, вот так все просто.

Дом там, где больно.

Какой смысл идти быстрее, если он никуда не идет?

Побег, — если не считать побега в творчество или теплые воспоминания, — то единственное, что Бенедикту никогда не удавалось.

Их наказывали всего лишь за то, что их освободили, вот и вся честная истина.

Коли малый не обратился враз или за ночь, как он сам уверял, одно это еще не значит, что его обращение неискреннее.

Может ему мнилось, будто он искупил грехи, но Генри не знал преступления хуже, чем продавать других людей в рабство.