Чудовище и красавец

— Если туфелька не подходит ни одной девушке, ничем не могу помочь, — отрезала я, не давая ему заговорить. — В глаза надо было возлюбленной смотреть, а не на грудь пялиться. Глядишь, и признал бы.
Не знаю, как именно и куда смотрел принц, танцуя со своей незнакомкой, но на меня он сейчас взирал совершенно ошарашенно.
— У меня нет никакой туфельки, — сказал он затем.
Я закатила глаза.
— Ладно, если ваша красавица спит и от поцелуя не просыпается, попробуйте перейти к более решительным действиям. Тогда авось пробудится. Чтобы заехать вам по физиономии, — мстительно добавила я.
И попыталась захлопнуть дверь, чтобы заснуть, как та красавица. Но не тут-то было. Принц оказался проворным и успел просунуть ногу в дверной проем.
— У меня нет спящей суженой, — сообщил он, на сей раз почти злорадно.
Я прикинула в уме, какие остались варианты.
— Целоваться с лягушкой — только на свой страх и риск, — заявила я тоном наемной торговки, которой все равно, продастся товар или нет, зато хочется, чтобы покупатели хоть ненадолго оставили в покое. — Какая зараза в болотах водится, о том даже кикиморы не ведают. Будут еще вопросы?
И я со значением покосилась на ногу, обутую в сапог для верховой езды и по-прежнему препятствовавшую благому делу закрытия двери.
— Будут, — расстроил меня поздний гость. Потом посмотрел на меня как-то странно и, растеряв всю свою недавнюю уверенность, спросил: — А вы действительно добрая фея?
— Добрая, — злобно подтвердила я. — Только у меня настроение плохое.

На пороге стоял Кошвилль. И вид у него был в высшей степени возмущенный.
— Это кто?! — грозно вопросил он, указывая пальцем на Аладдина, да еще и таким требовательным тоном, словно обращался не к похищенной из отчего дома девушке, а к законной супруге.
Ответ созрел сам собой.
— Любовник, — сохраняя видимость спокойствия, ответила я.
— Кто? — озадаченно переспросил Кошвилль, в душевном состоянии которого наконец-то нашлось место не только для гнева, но и для удивления.
— Любовник, — четко выговорила я. — А что тут такого? Вы меня похитили, даже вещи собрать не дали. Могут мне из дома доставить кое-какие безделушки? Ну, занавески, там, любимые, подушку для вышивания или, вот, любовника?

— Ваше высочество, а каково, по вашему мнению, оптимальное число жен? Одна, две или все-таки больше?
— Чем меньше, тем лучше, — откликнулся принц, вкладывая в эти слова весь сарказм, на какой был способен. — В идеале — ноль.
Я невольно задумалась, придерживался ли он такой точки зрения всегда, или пришел к ней лишь сейчас, после кратковременного общения с моими подопечными.
— Н-ноль? — изумилась Дейве. — А как же наследники?
— Зато жить будем душа в душу, — ласково улыбнулся принц.
— Вот, девушки! — тут же вступила в разговор я, потихоньку оттесняя принца к стенке, подальше от повышенно любознательных студенток. — Запомните: принц с чувством юмора — это практически гарантия успешной работы для феи. Любая женщина, будь то Золушка или принцесса, с радостью пойдет за такого замуж. Чувство юмора гораздо важнее, нежели, к примеру, привлекательная внешность.
— Так ведь он все равно не хочет жениться, — удивленно напомнила Динь.
— А мы не этот конкретный случай разбираем, — заметила я. — Кроме того, когда мы, феи, творим добрые дела, совершенно не обязательно спрашивать жертву, согласна она или нет. Осчастливим в любом случае.

— А почему у него нет хвоста? — раздался вдруг возмущенный девичий вопль.
Как оказалось, Фритта, воспользовавшись общей суматохой, успела зайти принцу за спину и теперь в обличающем жесте указывала на ту часть его тела, откуда теоретически мог бы расти хвост. Причем возмущена была так сильно, словно на принце в этот момент не было штанов и вышеупомянутую часть тела было отлично видно.
— Потому что у принцев не бывает хвостов, — спокойно ответила я. Глаза наглядного пособия от удивления стали сопоставимы по размеру с двумя крупными блюдцами.
— Как не бывает?! — недоверчиво выдохнула Фритта. — Я сама читала! У настоящего принца непременно есть хвост. Хвост — это самое интересное!
Я огорченно закатила глаза.
— Фритта, вам надо читать меньше женского фэнтези. Принцы — это те же самые люди, а у людей, как вы отлично знаете, хвостов нет.
— А рога? — продолжала допытываться девушка.
— Рога бывают, — ответила я. — Но только у женатых.

— И… что вы за это хотите? — спохватился принц. — То есть, я хочу сказать… Я заплачу любые деньги.
Я страдальчески закатила глаза.
— Да не нужны мне никакие деньги, право слово! — простонала я. — Что же вы, люди, простых вещей понять не можете. Мы, феи, добрые дела делаем, потому что это наше призвание. Вот как ты думаешь, боггарты, когда пакостят, ради денег стараются?
— Да нет, — подумав, качнул головой принц. — Просто… характер такой, наверное. Нравится им это.
— Правильно, нравится, — подтвердила я. — А между прочим, дело-то непростое. Как следует напакостить — это еще суметь надо. И почему-то в их бескорыстность вы, люди, верите легко. А нам, феям, вечно какие-то странные мотивы приписываете. И откуда такая асимметрия?