Olive Kitteridge

Цветок тюльпана уже сидит в его луковице. Прямо в ней. Всего один побег. В этом все дело

Годовщины - это здорово. Краткий миг для размышлений.

человек многое может вынести.

И все неловкое и неуютное, что случалось дома, все тревоги из-за того, что жена часто среди ночи покидала их постель и бродила по комнатам, - все это отступало, как берег в прилив, стоило ему перешагнуть порог своего надежного прибежища.

...обнимает его с силой, равной мощи океана…

«Это не девушка, а напасть какая-то», — сказал ему доктор Голдстайн.
Неуместно было доктору Голдстайну говорить такое. Но она и правда была не девушка, а напасть какая-то: любящая и нежная в один момент, злобная и яростная — в другой. Мысль, что она порезала себя, сводила Кевина с ума. Безумие порождает безумие. А потом она его бросила, потому что так Клара и поступала — бросала людей и все остальное. Уходила во что-то новое вместе со своими наваждениями.

Они просто долго молча сидели вместе. Она готова была сидеть на бетонном пятачке в любой точке вселенной, лишь бы он был с ней – ее сын, яркий буек в заливе ее собственного безмолвного ужаса.

– Господи, – проговорила Банни, сморкаясь. – Иногда думаешь: ну что ж, насильно мил не будешь.
– Насильно мил не будешь, – повторил Генри. – Но стараться нужно.

Но на нынешнем этапе игры она не готова отказаться от радости вкусно поесть, а это значит, что сейчас она, наверное, похожа на толстого сонного тюленя, замотанного во что-то полупрозрачное.

Где смысл, а где цена на яйца.