Siia teid jätan

Может, ругань — это такая неведомая мне форма супружеской дипломатии.

Я очень хочу снова влюбиться, слишком хочу. Поэтому не надо мне сейчас искать любви. Надо просто не пропустить, когда она придет сама.

— Мне так не хватает твоего отца, — говорит она.
— Мне тоже.
— Честно?
— Когда он был жив, мне его тоже не хватало.

В реальной жизни мы не выбираем, что забыть.

Нет между нами ничего, кроме памяти и никому не нужной, бесполезной любви.

в ее смехе - музыка и перезвон колокольчиков. От такого смеха мужчина, пусть ненадолго, чувствует себя человеком.

– Мы даем ей поплакать,  – провозглашает она, словно они с мужем примкнули к какому‑то политическому движению или партии. Только для чего устанавливать монитор, если они все равно позволяют ей плакать? Впрочем, вслух я такие вопросы давно не задаю: себе дороже. В ответ меня смерят снисходительным взглядом, который припасен у всех родителей для всех не‑родителей, чтобы напомнить, что я пока – человек неполноценный.

У Джен аллергия на словосочетания типа «прости меня» или «извини, пожалуйста». Язык у нее отсохнет такое произнести. Она довольствуется небрежными «ясно», «понятно», «слышу тебя» или, того лучше: «Ладно,
оставим этот разговор». Последнюю фразочку я особенно люблю.

Проблема - это нечто, требующее решения, произносит Филипп. - Если решения нет, нет и проблемы. Надо взглянуть на всё это иначе.

Я тонул, и до дна было рукой подать.