Наука и здравомыслие

События за пределами нашей кожи не являются ни холодными ни теплыми, ни красными ни зелеными, ни сладкими ни горькими. Эти характеристики производятся нашей нервной системой внутри нашей кожи, как реакции просто на различные энергетические проявления, физико-химические процессы. Когда мы используем такие термины, мы имеем дело с характеристиками, которые отсутствую во внешнем мире, и строим антропоморфный и бредовый мир, не подобный по структуре окружающему нас миру.

У «людей» абстракции высокого порядка, производимые как другими людьми, так и самим человеком, являются стимулами для абстрагирования на ещё более высокие порядки. Благодаря этому, в принципе, мы стартуем с того места, которого достигло предыдущее поколение.

Мы прекращаем искать сходства; и в первую очередь посвящаем себя различиям, и среди этих различий мы сначала выбираем наиболее подчеркнутые, не только потому, что они являются наиболее явными, но и потому, что они оказываются наиболее поучительными. (417) H. POINCARÉ

Эти доктрины дожили до наших дней, и посредством механизма языка эти факторы семантических расстройств навязываются нашим детям. Тем самым кладётся начало целой процедуре обучения будущих поколений бредовым ценностям.

... позволил нам получить новое чёткое отличие между «человеком» и «животным». Число порядков абстракций, которые может произвести «животное», ограничено. Число порядков абстракций, которые может произвести «человек», в принципе, не ограничено.

Объективный уровень – это не слова, и его невозможно достичь одними лишь словами. На него можно только показывать пальцем, сохраняя безмолвие, иначе мы никогда не достигнем этого уровня. Наши личные чувства также не являются словами, и относятся к объективному уровню.

Использование «заряженных эпитетов», которые оказывают гигантское семантическое воздействие на примитивные и незрелые народы, и являются семантическим фактором во многих как примитивных, так и современных табу.

Материалистическая теория обладает всей завершенностью средневекового мышления, у которого был полный ответ на всё, будь то на небе, в аду или в природе. И она очень изящна – со своим мгновенным настоящим, своим исчезнувшим прошлым, своим несуществующим будущим и своей инертной материей. Эта изящность весьма средневекова, и мало соответствует жестоким фактам.

Аристотель уникален тем, что его последователи поклонялись не только его лучшим качествам, но также и его недостаткам, чего он никогда не делал в отношении кого-либо, живого или мёртвого; за что и был не раз он порицаем – за непоклонение.