Архірэй

В Вербное воскресенье отец Петр стал испытывать недомогание, но видно БЫЛО у него предчувствие конца жизни. В памяти проносятся воспоминания из детства, юности. Вспоминает архиерей отца своего сельского дьякона, как учился, как потом преподавал, как в монахи был пострижен, как за границей лечился, квартиру в пять комнат, шум моря, как под окном гитара пела. Вернувшись на родину в гору пошел, карьеру сделал. Вот только люди вокруг глупые и необразованные. И вел себя с ними архиерей не с любовью и пониманием, а резко, грубо, внушая только страх. Просители, пресвитеры, все боялись его и даже собственная мать робела при нем, не знала как себя вести с сыном.

Всего достиг в жизни преосвященный, что только возможно в его положении, но чего-то не доставало.

Неспокойно, тоскливо и одиноко на душе, поговорить не с кем, все его сторонятся. "Я не боюсь одиночества без людей, я боюсь одиночества без веры" Святитель Николай Сербский. За карьерой, суетой житейской растерял архиерей нечто самое важное, что с детства искал, чего так и не достиг, к чему каждый верующий стремится, это единение с Богом.

Накануне Пасхи преосвященный умер. И ничего не меняется в этом суетном мире после смерти архиерея, как и моей, как и твоей. Память людская коротка и только мать будет плакать о сыне до конца дней своих.

То, что Чехов 15 лет вынашивал идею рассказа, говорит о необыкновенной важности для Антона Павловича данного произведения.
Иван Бунин писал, что рассказ был «написан изумительно. Только тот, кто занимается сам литературой и сам испытал эти адские мучения, может постигнуть всю красоту этого произведения». И сам Бунин, и Толстой, и Куприн считали этот рассказ одним из лучших произведений Чехова.
Мне остаётся только присоединиться к классикам и восхищаться мелодией рассказа.
Архиерей Пётр заболевает. Сам он ощущает болезнь, но продолжает вести службы, потому что «в церкви он, особенно когда сам участвовал в служении, чувствовал себя деятельным, бодрым, счастливым». А между тем болезнь очень серьёзная, смертельная- брюшной тиф, только узнаем мы об этом в самом конце произведения.
Так как архиерей из потомственной семьи служителей церкви, быть священником ему на роду было написано. «Отец его был дьякон, дед - священник, прадед - дьякон, и весь род его, быть может, со времен принятия на Руси христианства, принадлежал к духовенству, и любовь его к церковным службам, духовенству, к звону колоколов была у него врожденной, глубокой, неискоренимой».
Смущало же архиерея то, что «в его присутствии робели все, даже старики протоиереи, все "бухали" ему в ноги… За все время, пока он здесь, ни один человек не поговорил с ним искренно, попросту, по-человечески; даже старуха мать, казалось, была уже не та, совсем не та!»
«Хоть бы один человек, с которым можно было бы поговорить, отвести душу!»
Не смотря на болезнь , он жил надеждами на лучшее - «уносился мыслями в далекое прошлое, в детство и юность, когда также пели про жениха и про чертог, и теперь это прошлое представлялось живым, прекрасным, радостным, каким, вероятно, никогда и не было. И, быть может, на том свете, в той жизни мы будем вспоминать о далеком прошлом, о нашей здешней жизни с таким же чувством. Кто знает!»
Несоответствие представления о себе, как о человеке и священнослужителе, и подобострастием окружающих его людей, вызывало в нём протест –« Какой я архиерей? - продолжал тихо преосвященный. - Мне бы быть деревенским священником, дьячком... или просто монахом... Меня давит все это... давит...»
Функция, которую исполняет человек, и стремление к свободе, обретение себя подлинного – противоречия, которые не дают почувствовать себя счастливым, вычёркивают происходящее с ним из целесообразности прожитой жизни.
После смерти Петра через месяц назначили нового архиерея. А про предыдущего помнила только его мать, но «ей в самом деле не все верили».
Фраза- «Белые стены, белые кресты на могилах, белые березы и черные тени и далекая луна на небе, стоявшая как раз над монастырем, казалось теперь жили своей особой жизнью, непонятной, но близкой человеку».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 014

Я - вот об этом: https://www.youtube.com/watch?v=sPlhKP0nZII

Introitus
Архиерей (греч. старший священник, начальник священников) священнослужитель, относящийся к третьей, высшей степени священства. Имеет благодать совершать все таинства (в т.ч. рукоположение) и руководить церковной жизнью (Словопедия).

Благолепие

«… всему саду, освещенному луной, разливался веселый, красивый звон дорогих, тяжелых колоколов».

«… по обе стороны кареты, в лунном свете, ярком и покойном, плелись по песку богомольцы. И все молчали, задумавшись, всё было кругом приветливо, молодо, так близко, всё — и деревья и небо, и даже луна, и хотелось думать, что так будет всегда».

«… Во время обеда в окна со двора всё время смотрело весеннее солнышко и весело светилось на белой скатерти, в рыжих волосах Кати».

«… гулкий, радостный звон с утра до вечера стоял над городом, не умолкая, волнуя весенний воздух…»

«… было весело, всё благополучно, точно так же, как было в прошлом году, как будет, по всей вероятности, и в будущем».

Тревога

«На душе было покойно, всё было благополучно, но он неподвижно глядел на левый клирос, где читали, где в вечерней мгле уже нельзя было узнать ни одного человека, и — плакал. Слезы заблестели у него на лице, на бороде. Вот вблизи еще кто-то заплакал, потом дальше кто-то другой, потом еще и еще, и мало-помалу церковь наполнилась тихим плачем».

«Милое, дорогое, незабвенное детство! Отчего оно, это навеки ушедшее, невозвратное время, отчего оно кажется светлее, праздничнее и богаче, чем было на самом деле?»

«… и казалось тогда преосвященному, что радость дрожит в воздухе, и он (тогда его звали Павлушей) ходил за иконой без шапки, босиком, с наивной верой, с наивной улыбкой, счастливый бесконечно».

«Вспомнилась преосвященному белая церковь, совершенно новая, в которой он служил, живя за границей; вспомнился шум теплого моря. Квартира была в пять комнат, высоких и светлых, в кабинете новый письменный стол, библиотека. Много читал, часто писал. И вспомнилось ему, как он тосковал по родине…»

Почва

«За границей преосвященный, должно быть, отвык от русской жизни, она была не легка для него; народ казался ему грубым, женщины-просительницы скучными и глупыми, семинаристы и их учителя необразованными, порой дикими».

«Когда он укрывался одеялом, захотелось вдруг за границу, нестерпимо захотелось! Кажется, жизнь бы отдал, только бы не видеть этих жалких, дешевых ставень, низких потолков, не чувствовать этого тяжкого монастырского запаха».

«После обеда приезжали две богатые дамы, помещицы, которые сидели часа полтора молча, с вытянутыми физиономиями; приходил по делу архимандрит, молчаливый и глуховатый».

«И теперь, когда ему нездоровилось, его поражала пустота, мелкость всего того, о чем просили, о чем плакали; его сердили неразвитость, робость; и всё это мелкое и ненужное угнетало его своею массою».

«А бумаги, входящие и исходящие, считались десятками тысяч, и какие бумаги! Благочинные во всей епархии ставили священникам, молодым и старым, даже их женам и детям, отметки по поведению, пятерки и четверки, а иногда и тройки, и об этом приходилось говорить, читать и писать серьезные бумаги».

«И он, который никогда не решался в проповедях говорить дурно о людях, никогда не упрекал, так как было жалко, — с просителями выходил из себя, сердился, бросал на пол прошения. За всё время, пока он здесь, ни один человек не поговорил с ним искренно, попросту, по-человечески».

Agnus Dei

«Преосвященный сидел в алтаре, было тут темно. Слезы текли по лицу. Он думал о том, что вот он достиг всего, что было доступно человеку в его положении, он веровал, но всё же не всё было ясно, чего-то еще недоставало, не хотелось умирать; и всё еще казалось, что нет у него чего-то самого важного, о чем смутно мечталось когда-то, и в настоящем волнует всё та же надежда на будущее, какая была и в детстве, и в академии, и за границей».

«… целый день душа дрожит, и успокаивался преосвященный Петр, только когда бывал в церкви».

«… Вечером монахи пели стройно, вдохновенно, служил молодой иеромонах с черной бородой; и преосвященный, слушая про жениха, грядущего в полунощи, и про чертог украшенный, чувствовал не раскаяние в грехах, не скорбь, а душевный покой, тишину».

«От кровотечений преосвященный в какой-нибудь час очень похудел, побледнел, осунулся, лицо сморщилось, глаза были большие, и как будто он постарел, стал меньше ростом, и ему уже казалось, что он худее и слабее, незначительнее всех, что всё то, что было, ушло куда-то очень-очень далеко и уже более не повторится, не будет продолжаться.
«Как хорошо! — думал он. — Как хорошо!»

«А он уже не мог выговорить ни слова, ничего не понимал, и представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти, куда угодно!»

Чехов готовился к созданию рассказа пятнадцать лет...все вынашивал замысел.

Последним, что подтолкнуло его, стала фотография изможденного жизнью человека, который приник головой к своей матери, совсем уже старенькой. Лица у изображенных на снимке были действительно страдальческие... Сыном этой пожилой женщины был епископ, который в тот момент находился при смерти. А смерть ему грозила от чахотки. И был он ровесником самого Чехова, тоже чахоткой страдающего....

Епископ Воронежский Тихон

В рассказе "Архиерей" мы сталкиваемся с отголоском библейского предания о воскрешении. Главный герой произведения испытал влияние одного и другого полюсов («есть Бог» и «нет Бога») и нашел для себя то, что искал. В этом истинная вера.

Любовь к службам, духовенству, колокольному звону была у него "врожденной, глубокой, неискоренимой". Но пришел момент, когда он "Кажется жизнь бы отдал, только бы не видеть этих жалких, дешевых ставень, низких потолков, не чувствовать этого тяжкого монастырского запаха".

И только когда он освободился от своего прошлого, ушел от мирской суеты в мир духовный, смог приобщиться он к вере истинной. А потом преосвященный "приказал долго жить". А на другой день была Пасха. Завершив свой жизненный цикл (на это указывает сюжет произведения), архиерей умирает, чтобы затем воскреснуть.

Исследователями давно уже выявлена календарная символика «Архиерея». Действие начинается в субботу на Вербное воскресенье и заканчивается смертью героя в предпасхальную субботу.

Таким образом получается, что его - архиерея - жизнь и смерть можно соотнести со страданиями Христа, его смертью и воскресением...

Действие рассказа начинается перед вербным воскресеньем, накануне пасхи. Преосвященный Петр находится на службе в церкви. Он очень плохо чувствует себя. После службы он узнает, что к нему приехала старушка-мать, с которой они не виделись уже 9 лет. И они встречаются на следующий день. Приезд матери, ожидание предстоящей встречи навевают у Петра воспоминания о детстве, об умершем отце, учебе в семинарии. Думаю, многим знакомо чувство, которое испытывал он:

На протяжении всего рассказа мы следим за рабочими визитами и приемами священнослужителя, его общением с матерью и племянницей. А так же видим его болезненное состояние. Позже выяснится, что он болен тифом и скончается. А пока, мучаясь от боли, он думает о главном, что тревожит: о том, что его сан давит на него, о том, что поговорить по душам не с кем. Робко проскакивающая забота в глазах матери не может согреть. Но, несмотря на все это его мысли были полны надежд в ожидании чего-то лучшего. Ему, как и большинству, совсем не хотелось умирать. Философское получилось повествование.

Умер архиерей, назавтра выбрали нового. Жизнь течет своим чередом. И только в сердце матери осталась память и тоска по сыну.

Чехов в своем непревзойденном стиле в очередной раз показывает глубокое одиночество, которое охватывает и духовное лицо, первосвященника. Вперемежку с воспоминаниями из детства и молодости, главный герой сторонится своей духовной власти, смиренно желая отстранится от нее. И все это из-за рабского преклонения перед ним нижестоящих, которые через некоторый период после смерти владыки и не вспоминают о нем. А его жизнь и память о ней лишь в сердце любящей матери...Чехов грустен и печален, но тончайше правдив.

Чехов "Архиерей".
Вспоминаю слова Олега Басилашвили в передаче о нем же: прочитать может каждый, а ты мне расскажи (о спектакле), прочти! Как это верно ...
Читала "Архиерей" не один раз. И вот Судьба повелела прослушать рассказ в исполнении Олега Павловича Табакова. Это непередаваемо. При произнесении знакомых, казалось бы, строк, на слух вызвучиваются те места в тексте, которые ты "пропустил", обратил внимание на совсем иное. Глаз и слух- они в содействии дали полное восприятие Слов Чехова.
Самое главное, выхватила мысль о бренности человеческого существования. "Всё проходит,"- эти великие слова Соломона во главе угла произведения. Архиерей вспоминает всю свою жизнь. От детства до последних дней. Весь свой путь высвечивается у него в памяти в важных событиях. Главным звеном всего была и остаётся мама. Она, родив девятерых, воспитала чад, любит их и помнит каждого. Теперь пестует внуков.
Тиха, спокойна и буднична Жизнь архиерея. Святость окутывает его. Она пронизывает его облик, неторопливость бытия. Вроде и наскучила эта повторяемость жизни епископу, но он спокоен, принимает все как должное. Это им самим выбранная жизненная дорога, долг перед Господом. Свое дело он любит и с радостью несёт. Но угнетает его главное: нет "простоты" в общении с ним ни у кого! Дьячок, прихожанин, мама- все обходятся с ним на "Вы". Они говорят с другими без примеси чинопочитания, поклонения ли, в их разговорах- открытость, сердечность. А с ним- статустность, уважительность. За годы несения высокого звания он привык к этому, но с каждым разом чувствует эту обременительность возложенного на него бытия. Он сам, что меня удивляет, никому не открывает этого вечного стремления к простоте, сердечности. Спокойно, как должно, принимает уважительное "Вы" от каждого, но оно его, как думаю, внутренне ранит.
Жизнь бренна. И также путь архиерея закончен внезапно. Перед кончиной он вспомнил свой путь, не догадываясь, что Смерть близко. Через год архиерей забыт всеми, кроме его матушки, которая робко в беседах говорит, что сын был священником, мало кто верит ей, что у него был такой высокий статус.
Чехов написал рассказ за 2 года до своего ухода. Случайно ли...
Вечный Чехов, который раз за разом заставляет задуматься о стольком на пространстве маленького произведения.
Спасибо, что читаете. #мысли #мюсли #слово #пишу #литература

Лаконично описывая всё происходящее вокруг, Чехов полностью погружает в среду героев. Красивые и яркие образы всплывают в голове. Есть ощущение, что ты сам всё это чувствуешь, слышишь, ощущаешь. Однако сюжет оказался не мой, чего я уж никак не ожидала от Чехова. Рассказ ни капли меня не задел и читать не вдохновил.

Высокий духовный сан главного героя становится словно преграда для окружающих. Даже родная мать робеет рядом с ним и не может понять, как ей самой обращаться к родному сыну: на «ты» или на «вы». Архиерей чувствует эту границу с людьми, и ему она не по душе. В памяти всплывают истории из детства, и герою снова хочется стать проще. Чехов показывает нам конфликт социального статуса человека с его душой, с нереализованными личными желаниями. Но времени что-то исправить уже нет...

Наверное, для меня начало - это самое яркое в этом рассказе. Я увидела всё: и слёзы, и мокрую бороду, и духоту, жар весенней церкви. А дальше рассказ для меня как-то размазался, потерял чёткость, как будто знаменитый Чехов очень хотел что-то сказать, но всё не понимал, как.

Из рассказа для меня основной показалась мысль, как пост/власть/сан начинают довлеть. И над самим героем, и над его окружением, и даже над матерью, и мне показалось, что от этого-то он и заболел. От одиночества и давления со всех сторон. Так герою хотелось чего-то светлого, чистого, как в детстве, но нигде не смогу он того найти и единственный человек, не тяготившийся его саном, тоже бросает его в одиночестве, не стремясь к общению.

Тут бы архиерея должна спасти вера в Бога. Но и от неё отдалил героя его сан, как будто должность его закрыла ему путь к Богу. И не герой плохой, а просто как-то так вышло, что он то ли не выдержал, то ли со всеми это происходит, но люди не показывают, вот только жизнь его заполнил этот вездесущий страшный сан, и нет в жизни архиерея больше ничего, и даже Бога, веры, ради которой (хотелось бы верить) он и пошёл в духовный путь.
А, может, и сан-то его тяготить начал от недостатка веры...