Дон-Жуан

Героям предстояло, как всегда,
Сжечь город, им не сделавший вреда.

Суворов видел слез и крови много
И к ремеслу ужасному привык,
Но женщин бестолковая тревога
В нем отозвалась жалостью на миг.
Он посмотрел на них не слишком строго
(Ведь жалостлив бывает и мясник).
Страданье слабых трогает героя,
А что герой Суворов - я не скрою!

Суворов, сняв мундир, в одной рубашке,
Тренировал калмыков батальон,
Ругался, если кто-нибудь, бедняжка,
Неповоротлив был иль утомлен.
Искусство убивать штыком и шашкой
Преподавал он ловко; верил он,
Что человечье тело, без сомнения,
Лишь матерьял, пригодный для сражения!

Да, это факт; фельдмаршал самолично
Благоволил полки тренировать
И тратил много времени обычно,
Дабы капрала должность исполнять.
Едва ли эта прихоть неприлична:
Любил он сам солдату показать,
Как по канатной лестнице взбираться,
А то и через ров переправляться.

Совет военный дело обсудил,
Единодушно и единогласно
(Что редко достигается) решил
Мол, положенье, в сущности, опасно,
Но при разумном напряженье сил
Вдали маячит слава - это ясно!
Суворов молча славу предвкушал
И самолично рекрут обучал.

Так направляет разум одного
Поток людской в едином направленье;
Так слушаются овцы своего
Барана; так слепые от рожденья
Идут, не опасаясь ничего,
За собачонкой - странное явленье!
Звон бубенца, вот сущность, черт возьми,
Людей великих власти над людьми.

Какая радость в Лондоне! - вскричал
Болван, когда узрел иллюминацию.
Джон Буль всегда восторженно встречал
Народную сию галлюцинацию;
Ракет и ламп цветистый карнавал
Его пьянит, и он во имя нации
Готов отдать и жизнь и кошелек,
Гигантский одуревший мотылек!

Да будет свет! - господь провозгласил,
Да будет кровь! - провозгласили люди.
И вот в боренье злых страстей и сил
Они взывают с ужасом о чуде.
Один жестокий час испепелил
Цветущий рай, и после в дымной груде
За сотни лет не разобраться нам:
Война вредит и кронам и корням!

Всем нехристям без дальних разговоров.
Назначен к ним фельдмаршал, сам Суворов!

Фельдмаршалу светлейший написал
Короткое спартанское посланье.
Когда бы он свободу защищал,
Посланье это стоило б вниманья;
Но он порок и жадность ублажал,

Потемкин был чудовищно богат
Поместьями, деньгами и чинами
В те дни, когда убийство и разврат
Мужчин дородных делало богами.
Он был высок, имел надменный взгляд
И щедро был украшен орденами
(В глазах царицы за один уж рост
Он мог занять весьма высокий пост!)