Доктор Бладмани

Весной 1973 года на Земле вспыхнула ядерная война, и три четверти поверхности планеты стали совершенно непригодными для человеческой жизни. Легко можно догадаться, что война эта закончилась довольно быстро, а вот спасение остатков цивилизации затянулось на долгие и долгие годы.

Спустя семь лет на планете остался всего лишь один человек, способный дать людям хоть какую-то веру в завтрашний день. Это заточенный на орбите космонавт Уолт Дэнджерфилд, который на протяжении всех этих лет ведет со своей станции постоянный радиоэфир. Изо дня в день он читает вслух книги и ставит музыку, принимает с различных частей света радиосигналы и рассказывает о них другим людям. Вот только последнее время он стал замечать, что каждый раз во время полета над Калифорнией у него болезненно сжимается сердце. Словно кто-то незримый и злой постоянно пытается дотянутся до него своей когтистой лапой. Уолт не подозревает, что способных это сделать на самом деле в Калифорнии всего трое, и все они живут в тихой прибрежной колонии Уэст-Марино.

Первый – физик-ядерщик Бруно Блутгельд. Будучи создателем ядерной бомбы, он живет сейчас под именем простого овцевода Джека Три, так как совершенно уверен в том, что любой переживший войну жаждет теперь лишь одного – отомстить Бруно Блутгельду. Погрязший в собственной паранойе Бруно окончательно спятил, поэтому считает, что способен возобновить ядерную войну в любой момент. Второй – безрукий мутант Хоппи Харингтон. Будучи талантливым инженером и изобретателем, он способен убивать на расстоянии с помощью своего телекинеза. Комплекс собственной неполноценности толкает его на то, чтобы захватить контроль над станцией Уолта Дэнджерфилджа. Третий – брат-близнец юной Эдди Келлер, зачатый вместе с ней в момент ядерного взрыва. Он так никогда и не был рожден, поэтому пребывает до сих пор где-то в теле девочки между миром мертвых и миром живых. Уже двенадцать лет он хочет только одного – получить свое собственное тело. Любой ценой.

Даже спустя пару недель после прочтения этого романа меня упорно не покидает ощущение дикой неправильности. А все лишь потому, что перед нами одно из самых странных и нетипичных произведений Филипа Дика. На эпических просторах этого произведения можно встретить кого-угодно, но вы не увидите здесь обычных диковских героев. Стиль писателя несомненно узнаваем с нескольких страниц, но при этом он какой-то странный и непривычный. Вдобавок ко всему перечисленному, сюжетные ходы, напоминающие о лучших произведениях Дика, каждый раз начинаются лишь для того, чтобы неожиданно взять и оборваться.

Филип Дик – мастер неожиданного и грубого поворота сюжета. Помнится, ярче всего это было сделано им в романе «Игроки с Титана». Два самых крутых и могущественных героя этой книги были введены в сюжет исключительно для того, чтобы через пару страниц погибнуть и при этом самым бесмысленным способом. Здесь же происходит абсолютно то же самое, но только по совершенно осмысленной причине. Каждый персонаж, возомнивший себя богом, безжалостно истребляется другим психом, который даже в подметки покойному не годился. За этими событиями мы словно слышим тихий, но циничный голос автора – «Братья! Мы сможем выжить только в том случае, если пауки перегрызут друг друга!» Именно поэтому Уолт Дэнджерфилд выживет, ведь он – аватара самого Филипа Дика.

А теперь небольшой фрагмент на десерт из этого мира настоящего послеапокалиптического «фолаута». Про порнуху., разумеется

- В том магазине, где я работал до Бомбы,- сказал Стюарт - в телевизионной мастерской стенки были просто увешаны такими календарями. Но, само собой, они все сгорели. По крайней мере, так я всегда считал.
Харди рассеянно кивнул.

• Представьте себе человека, который копался бы в каких-нибудь развалинах и вдруг наткнулся на остатки склада с календарями с девочками. Представляете? Сколько бы он мог заработать? Миллионы? Ведь он мог бы получить за них недвижимость... да что там! Он мог бы приобрести целое графство!
• Это точно,- кивнул Харди.
• То есть я хочу сказать, что он стал бы сказочно богат. Ходят слухи, будто их снова понемногу начали печатать где-то на Востоке, вроде бы в Японии, но только качество совсем никакое.
• Точно, я такие видел,- подтвердил Харди.- Топорная работа. Просто искусство их изготовления практически кануло в небытие. Утраченное, одним словом, искусство. Причем, возможно, что навсегда.
• А вам не кажется, что это результат отсутствия соответствующих девушек? - заметил Стюарт.- У нас же теперь все такие тощие, беззубые. Сами посудите, какие можно делать календари, когда у большинства девушек тело покрыто шрамами от радиационных ожогов, и они совсем беззубые?