Безумная из Шайо

Мусорщик. А чай – это вкусно?
Констанс. Очень полезно для голоса. Русские только чай и пьют. Они самый болтливый народ в мире.

Любое сражение строится на том же принципе: согнать всех врагов в одно место и перебить их. Если убивать их по отдельности, на дому или на работе, это будет настолько утомительно, что под конец рукой махнешь. Иногда люди недоумевают, для чего придумали всеобщую воинскую повинность. Именно для этого.

Мир в целом болеет так же, как отдельный человек. Едва болезнь исчезает, как в нее перестают верить. Пройдет закупорка вен души, сердце перестанет задыхаться, все станут добрыми, порядочными, честными, небо очистится – и все тут! Впрочем, благодарны мне будут не больше, чем ты – изобретателю бальзама от лишая. Я уверена, ты ему ни разу не написала.

Безумная. А чего они ищут? Что-нибудь потеряли?
Пьер. Они ищут нефть.

Безумная. Любопытно! А что они с ней собираются делать?
Пьер. То, что вообще делают с помощью нефти. Насадить нищету, войну, уродство. Обездолить мир.

Когда выбираешь в индийской шкатулке волосы на сегодня, когда достаешь искусственную челюсть из единственной чашки, оставшейся от сервиза после переезда с улицы Бьенфезанс, можно, конечно, почувствовать себя несколько чужой в этом неуютном мире, особенно если тебе совсем недавно снилось, что ты девочка и едешь на ослике собирать малину.

Самоубийство, мсье Фабрис, это преступление против государства. Самоубийца – это одним солдатом меньше, одним налогоплательщиком меньше…

Наши враги внушают отсталым умам, что такие малозначительные явления, как память, история, общение между людьми, должны цениться выше, чем металлы и жидкости адских недр…

Возмутительная круговая порука позволяет всей этой накипи устраиваться без нас. Продавец шнурков сбывает свой товар босякам, продавец галстуков снабжает бродяг в тельняшках, лоточник, торгующий заводными игрушечными утками, продает их грузчикам Центрального рынка.

Если два любящих друг друга существа допустят, чтобы их разделила хоть одна минута, она превращается в месяцы, годы, века.

Смерть человека стоит столько же, сколько он стоил при жизни. Смерть ничтожества – ни гроша.