Шиворот-навыворот

Изредка раздавались резкие скрежещущие звуки, испускаемые «драконом» или «кербером» и очень похожие на те, которые издаёт вконец износившийся старый автобус по дороге на свалку. Однажды Калл видел даже «кентавра» с сильно прогнувшейся спиной.
Даже на таком расстоянии он показался Каллу жалким и грязным, с безнадёжно сбитыми копытами и понурым взглядом — совсем
как отчаявшийся безработный. Время от времени в город захаживал один из «кентавров». С собой он приносил не лук и стрелы, чтобы
терзать осужденных, но каменную чашу для подаяний.
Пословица с неожиданным смыслом. Будь лошади нищими...

-— Что на этот раз вызвало землетрясение? — спросил Калл.
— Снова стихийное бедствие в Китае, — ответил врач, и из-под бровей цвета бурого навоза на пациента упал его печальный взгляд. Приглушенный голос с хрипотцой выдавал его крайнее утомление, когда он давал льюисово объяснение.
Полмиллиона душ, заключённых в плотное тело, переправились накануне вечером в ад. И аду пришлось расширяться, чтобы вместить их всех. Отсюда растягивание бесконечной; но все же ограниченной вселенной. Отсюда тот толчок, сорвавший с места буддийский город; глубокие трещины в земле, колебания почвы, заставившие раскачиваться, а иногда даже падать здания.

Когда-то человек мог упасть с края земли. Так сказал ему один старожил. Но с тех пор все изменилось. Не к лучшему. Ад — это нечто среднее между земными представлениями и адской действительностью. А здесь, похоже, от любых компромиссов только хуже.
— Подавитесь вы своим компромиссом! — пробормотал Калл.
Бесполезно. Давиться приходилось ему самому. Он продолжил свой завтрак, с отвращением глядя вокруг. Четыре каменные стены (но не тюремные), каменная кровать, каменная скамья, каменный стол, изготовленные соответственно из гранита, диорита, вулканического туфа, известняка. Каменный стол с желобами в тех местах, куда эонами (?) «враги рода человеческого» клали хитиновые руки. Каменная скамья с выемкой посередине, где тысячелетиями ёрзали чешуйчатые или ороговевшие зады.
Его завтрак. Кварцевая миска, наполненная супом из манны, в котором плавали похожие на волосатую лапшу грубые бурые волокна листьев каменного дерева.

Несмотря на факты, которые свидетельствовали об обратном, ему с трудом верилось, что он в аду. Мир, в котором он оказался, не был сверхъестественным. Этот мир был твердым, как камень; грязным, как земля; вонючим, как отбросы и немытые тела, — физический мир, который подчинялся физическим законам... хотя кое-что в нём объяснить было не так просто. Теперь он знал, что мир этот не был метафизическим; здесь всё имело объяснение и действовало по объективным законам. Те же причины и следствия, что правили на Земле, правили и здесь.