Незримая коллекция

Какой нож в спину - самый ранящий? Мне кажется, даже уверена, что тот, который всадили родные и близкие люди. Быть может, это глупо слепо верить им, но так уж происходит, что именно от любимых - не ждешь подвоха, даже не представляешь себе и не задумываешься о возможности, что они предадут, заберут самое важное и ценное, солгут и продолжат обманывать. Они же не должны так поступать! И так весь мир способен коварно и вероломно подвергнуть мукам, но не семья, не они!

"Незримая коллекция" - очень грустная новелла и, как всегда у Цвейга, заставляющая задуматься... Ослепший старик, чьим смыслом жизни было собирательство, утратив зрение, не потерял внутреннее любование своей коллекцией. Но он не знает, что его семья превратила смысл существования отца и мужа в иллюзию - на месте бесценных гравюр в папках жена с дочерью оставили пустые листы и картинки, похожие на ощупь на то, чем дорожил старик. И, казалось бы, их можно оправдать - проигравшая войну Германия, невозможность оплатить еду, когда больше некому их прокормить - сестра осталась с малышами без мужа, старик ослеп, а его пенсия превратилась в гроши. Но ведь это - "мелко стелешь", если взглянуть с позиции морали - семья предала своего главу, они обманули, не раз обманули, и продолжили это делать каждый вечер, когда ослепший доставал свою единственную радость, благодаря которой оживал и становился вновь собой, из шкафа...

Обмануть, не оставить выбора, а оставить с иллюзией, воспользовавшись неполноценностью человека - разве должны так поступать родные люди, от которых меньше всего ожидаешь предательства? А потом бояться, что правда раскроется и, кажется мне, больше переживать о себе, чем о старике - что с ними будет, когда тот узнает, что его лишили, буквально, жизни... Ведь, если бы боялись за него, не решились бы украдкой из-под носа у слепого забирать то, благодаря чему он еще держался в этом мире...

Германия после проигрыша в Первой Мировой войне, жуткая инфляция, когда деньги обесцениваются раз за разом, и, как всегда, одни на этом наживаются, превращаясь в изгрязевых князей, а другие катастрофически нищают, распродавая все, что было нажито и ими, и их предками. В такой обстановке потомственный антиквар волею случая сталкивается с одним страстным коллекционером гравюр, который всю свою долгую жизнь каждый накопленный грош вкладывал в свою коллекцию. И даже сейчас восьмидесятилетний старик, уже ослепший, находит утешение в своем собрании, наизусть помня все свои приобретения, перебирая их руками, гладя их пальцами, теперь заменившими ему глаза...

Если честно, очень неприятное, и даже я бы сказала, мерзенькое у меня послевкусие от этой новеллы, я не спорю, что жизнь людей важнее вещей и предметов, пусть и являющимися произведениям искусства. Но имели ли они право так поступать? Для меня ответ однозначен... Вместе с рассказчиком я была в легком ужасе от представшей перед нами картины, слепой старик, счастливый в своем неведении, перебирающий свою незримую коллекцию...

Хорошо или плохо быть сильно увлечённым человеком, даже одержимым? Например, коллекционером. Я всегда завидовала такой страсти белой завистью. Как увижу человека, глубоко увлечённого чем-то одним определённым, и не важно будет ли это вышивание крестиком до обвешивания всех стен в доме плодами рукоделия или чтение фантастики до фанатичного запойного поглощения целых собраний сочинений по ночам, сразу начинаю ему завидовать. Вот цельная личность, думаю я, с понятным ему собственным внутренним миром без проблемы выбора между увлечениями.

В этой новелле гениального для меня Цвейга речь о коллекционере гравюр. Он стар и слеп, полностью слеп. А его семья обманывает его, подкладывая ему вместо подлинников, которые давно распроданы, чтобы выжить, чистые листы бумаги. Он ими "любуется" в своём воображении и показывает свою коллекцию одному приехавшему к нему торговцу антиквариатом, рассыпаясь в умилении и оживая при этом всей душой, начавшей уже увядать в давно увядшем теле.

Трогательно и пронзительно - как всегда у Цвейга. Читаешь и ноет душа. Опять правда жизни настоящей с материальной наполняющей вытесняет всё самое прекрасное, что мы так старательно накапливаем в своих душах. И быть может, счастье, что слеп это старый коллекционер, а его семья так любит своего хозяина и хранит покой его души, пусть даже при помощи обмана. Хотя, знаете, как в цирке - смешно тому, кого смешат, а не клоунам. Так и тут - счастлив тот, кого обманывают, тем более, что при его почти истёкших днях вряд ли наступит разоблачение...

"Собиратели- счастливейшие из людей."
Какой удивительный тонкий психолог Цвейг. Он исследует природу страсти, разной страсти- к человеку, к играм, к коллекционированию. Да, собирательство чего - либо, настоящее искреннее- это настоящая страсть. А коллекция- предмет необычайной радости коллекционера.
Что бы ни было этим предметом коллекции, это увлекает, забирает в себя без остатка.
Это история и о слепоте. О слепоте физической и духовной. Душевная слепота излечится именно от соприкосновения с физической, от соприкосновения с истинной преданной страстью своей жизни.
Написана новелла, как всегда у Цвейга, тонко, психологично, мудро, гениально. Благоговение испытывает не только герой, но и читатель.

Новелла безусловно сильная, но впечатление оставила двоякое. Потому что ситуация, в ней описанная, может рассматриваться как морально-этическая дилемма.

Вот вроде, с одной стороны, от кого меньше всего ждешь предательства, так называемого ножа в спину? Разумеется, от людей наиболее близких, родных, от своей семьи.

С другой стороны, разве жизнь - и своя, и своих близких - не важнее любого увлечения, даже того, которое ты сделал едва ли не главным смыслом этой самой жизни? Разве инстинкт выживания и спасения дорогих людей - не то, ради чего можно пойти на деяние, не слишком красивое и честное с этической точки зрения?

О чем рассказывает нам Цвейг? О старом вояке, всю жизнь увлекающимся коллекционированием редких произведений искусства. Коллекцию он собрал достойную и богатую, гордится ей как родным детищем, но... старик давным-давно ослеп. А мир изменился. Война, голод, постепенное скатывание к полной нищете и необходимость борьбы за выживание толкают его пожилую жену и дочь на то, чтобы распродать все имущество. Коллекцию главы семейства они не трогают до последнего, но голод - не тетка, и в итоге уплывает из рук и она. Но чтобы не расстраивать человека, не лишать его главной радости, женщины подкладывают в альбомы пустые листы, на ощупь похожие на то, что хранилось там раньше. И старик продолжает ежедневно ощупывать свои драгоценные гравюры, мысленно вспоминая, какими они были и заново переживая искреннее восхищение коллекционера. При этом, о тяготах жизни он вообще не знает, его душевное спокойствие тщательно оберегают, не сообщают ему, насколько тяжелой стала жизнь. И он гордится собой, считая, что после его смерти коллекция его сделает жену и дочь богатыми. И не знает, что, на самом деле, жив до сих пор только благодаря тому, что его коллекцию уже распродали за жалкие гроши.

Вот кто тут прав, кто виноват? С одной стороны, разумеется, женщины не могли поступить иначе - ведь не умирать же с голоду только ради того, чтобы отец продолжал радоваться одному лишь факту наличия у него этих заветных картин? С другой - а легко ли жить, каждодневно обманывая родного человека, питая его иллюзию и дергаясь от одной мысли о том, что тот может случайно обо всем догадаться?

Есть и третья, не дающая мне покоя мысль. А разве сам отец не расстался бы со своей коллекцией, расскажи ему женщины все сразу и честно? Разве позволил бы своей жене, дочерям и внуками умирать ради своего увлечения? Да, страдал бы, и от того, что приходится расстаться с тем, что старательно собирал всю жизнь, что так вдохновенно любил, и от ужасов мира, толкающего на этот шаг - вдвойне страдал бы. А так, как есть - и волки сыты, и овцы целы. Старик не страдает, семья продолжает существование. И даже, по сути, о нем, о его душевном покое женщины позаботились, взяв на себя все трудности - и обеспечение выживания, и осознание того, что совершили своего рода предательство. И от осознания этого никуда им уже не деться. Так оправдано ли предательство в этом случае? Оправдана ли ложь во спасение не одной жизни? Или раз уж семья, то страдать должны все вместе? Сложная дилемма. Я не вижу тут однозначно правильного ответа, хотя в тексте точка зрения вполне ясная. Но сильные произведения потому и сильные, что можно не соглашаться с выраженными там мыслями, можно обдумывать ситуацию, вертеть под разными углами и строить свое мнение.

Фразу в заглавие вынесла со знаком вопроса, хотя в тексте она звучит утвердительно и Цвейг пишет, что принадлежит она Гете. Не могу согласиться с великим писателем. Коллекционирование, чаще всего страсть, а это не есть хорошо. Если собиратель не наступил на эти грабли, то настоящим коллекционером его можно считать с натягом, так, скорее баловство.

Главный герой рассказа был настоящий коллекционер, все силы, средства (даже в ущерб семье), он отдавал за найденные у антиквариатов гравюры известных художников, тщательно собирал, оберегал их и складывал в папочку. Наступил момент, когда он постарел и ослеп, но страсть никуда не ушла. После Первой мировой войны в Германии были тяжелые времена, работу найти сложно, инфляция пожестче, чем у нас в 90-е, чтобы раздобыть деньги на пропитание многие продавали самое ценное, что у них было. Поступил ли так главный герой? Нет. Он ничего не знал. Родные держали старика в неведении, оберегали от страшных новостей, они любили его. Он не знал, что война давно проиграна, что в стране разруха, что четверо внуков остались без кормильца (зять погиб на фронте), что жена и дочь влачат жалкое существование, что сам бы он давно умер от голода, если бы не ….

И тут всплывает другая тема «Хороша ли ложь во спасение?» Вопрос, который часто задаю сама себе и даже в ситуации, описанной в рассказе, не могу со стопроцентной уверенностью ответить утвердительно. Ложь жены и дочери помогла продлить жизнь старику, а им самим не умереть с голоду, но ведь не зря они жили в постоянном страхе, если бы подмена гравюр вскрылась, она убила бы коллекционера, а родные всю жизнь корили себя за это.

Страсть. Она бывает такая разная, но всегда захватывает человека полностью. Я говорю не о любви к чему-то, а о безумном увлечении. Когда человек может поставить очень многое на карту ради него. Коллекционеры ничем не отличаются от, к примеру, игроков. Стоит им увидеть какую-то ценную вещь, и они уже не могут думать ни о чём другом, как только завладеть ей. Они могут потерять сон, аппетит, пока не завладеют вожделенным предметом. Картиной, скульптурой, фарфоровой вазой... Некоторые из них выставляют свои коллекции на всеобщее обозрение желая показать их людям, поделиться и своей радостью от обладания, и подарить людям встречу с чем-то прекрасным. Некоторые же прячут свои экспонаты, боясь, что какой-нибудь их коллега, соблазнившись, начнёт предпринимать шаги на то, чтобы выкупить, выманить или даже украсть ценнейшую вещь. Потому что и сами бы пустились на все ухищрения ради получения желаемого. Коллекционеру важно обладать. Среди них есть дилетанты, которые не удосуживаются узнать что-то о предметах своей гордости, главное, что они у них есть, а есть и такие, которые знают о любой вещи из своей коллекции всё что только можно о ней знать.

Именно к числу последних и принадлежит герой новеллы

Он знает каждую гравюру, своего собрания, каждую печать, подтверждающую её ценность и уникальность. Он чувствует красоту изображённого, он слышит шорох листа, который несёт на себе оттиск времени.
Он видит линии, оттенки сегодня,.. как и много лет назад. Но видит совсем иначе, чем другие. Потому что у него особенное, внутреннее зрение. И дело даже не в том, что оно основано на знании и подкреплено памятью. Это зрение будет, пока у старика есть то ради чего жить...

И почему-то хочется добавить: и страшные...
Искусство, которое призвано возвышать, облагораживать делает людей нетерпимыми, жёсткими.

Жена, дочь. Только ли любовь двигала ими или к ней примешивался страх? Сказать сложно, так же сложно как ответить на вопрос, о том правы ли они. Я попыталась...

Жутковатая новелла, конечно. Но написана очень тонко, психологично, с присущим Цвейгу мастерством.

Старый коллекционер ни за какие на свете богатства не расстанется со своей коллекцией. Сам он давно ослеп, но свои гравюры помнит наизусть, перебиря их каждый день чуткими пальцами в определенном порядке. Только времена уже изменились, кончилась Первая мировая, жуткая инфляция ежедневно обесценивает немецкие деньги, а надо кормить большую семью. И тогда чтоб выжить, жена и дочь слепца постепенно распродают ценнейший антиквариат, заменяя гравюры на обычные листы бумаги. А коллекционер в былом упоении продолжает восторгаться своей незримой коллекцией, невольно вовлекая в этот обман сочувствующих слушателей.

Страшные люди - коллекционеры. Страшное время для Германии, когда за бесценок продавались ценные вещи. Страшно, когда приходится расстаться с чем-то неизмеримо дорогим для родного человека, чтоб выжить. Великий Цвейг, великий.

Очень тронула меня эта новелла. Интересна идея. Очень неоднозначная ситуация в ней описана. Даже не знаешь, чью сторону принять.
Одно ясно. Жизнь раз за разом неумолимо доказывает, что, как ни горько от этого порой, но главное в жизни - это всё же деньги. Нищета - это страшно.
Возможно, из-за такой позиции некоторые, наиболее впечатлительные и совестливые люди + идеалисты, начнут меня критиковать. Но... Я не знаю, как поступила бы в аналогичном положении. Ведь пока не очутишься в какой-либо ситуации, описанной в книге, до конца нельзя быть уверенной, как поступила бы.

Замечательное произведение, собственно, как и всё у Цвейга. Трогательное повествование.
Мне кажется, что для человека, который всю жизнь имел одну единственную страсть -коллекционирование, самым страшным испытанием является слепота. Слепота и инфляция.
Я не осуждаю семью старика за то, что она сделала. Ради выживания человек готов пойти на всё. Если бы не было этой коллекции гравюр, то семья умерла бы от голода.
Высокая инфляция - экономическое зло. 60 лет коту под хвост. Бедный коллекционер!
Гёте был прав, когда говорил, что счастливейшие из людей - собиратели. Слепые собиратели, я бы добавила. Судьба оберегла старика от краха его идеалов и ослепила из благих побуждений.