Смерть Ильи Ильича

Ну вот не дружу я с постмодернизмом – и точка. Не нахожу в нём для себя ничего притягательного, греющего душу. Поразмыслить есть над чем, а вот эмоционального отклика нет совершенно. Потому и не привлекает такое искусство «от головы».

В данном случае нам предлагается своеобразный драматургический ремейк классического романа, пьеса, в которой с точностью сохраняются опорные события первоисточника, использовано множество цитат и парафраз из него. К постмодернистским свойствам можно отнести также пародийный характер, использование иронии, сарказма, игру с «чужим словом», деконструкцию и перекодировку классического текста, который подвергается явной насмешке. При этом для верного понимания смысла пьесы важно знакомство читателя с исходным текстом, его, читателя, определенная «искушенность», наличие «фоновых» знаний. Ну вот и ради чего это всё?

Угаровский Обломов – герой, который, по-детски прячась в «домике», бережно охраняет свой внутренний целостный мир от столкновения с реальностью, от всех жизненных проблем и тягот. Он появляется из-под стола и объясняет начинающему доктору Аркадию: «Я просто так здесь сижу. У меня здесь домик». И в тридцать лет он остается инфантильным. На призыв Штольца «дело делать» Обломов отвечает, что «мало тут человека-то нужно – дело делать» и излагает свои мечты: «вечное лето, сладкая еда и покойный сон». В бездействии Обломова драматург видит протест против мира, в котором нет гармонии и целостности. Обломов М. Угарова – эскапист нашего времени, причиной апатии которого является боязнь утратить в новом, быстро меняющемся мире себя.

Штольц и Ольга Ильинская – представители этого реального мира, в который они пытаются возвратить Обломова. Но реальность пугает героя, предстает трагически дисгармоничной, несущей лишь страдания. Поэтому и сбегает он от действительности в наивную детскую игру: «Я в домике!», прячется за фантазиями и именно в мире своих фантазий находит счастье, покой и уверенность в будущем.

Кстати, Угаров делает то, чего избежал Гончаров: показывает Штольца в работе, в деле. К нему постоянно приходят посыльные, и Штольц, не прерывая общения с Обломовым, даёт распоряжения, решает деловые вопросы. Обыгрывается и «Casta diva», но в пьесе ее не только поёт Ольга: она живёт в воспоминаниях Обломова о том, как ее пела матушка, а ближе к финалу становится антитезой тёплому и доброму миру Агафьи Пшеницыной.

Обломов. Выпей, Андрей, право, выпей. Славная водка! Ольга тебе этакой не сделает. Она споет Casta Diva, а водки сделать не умеет так! На молодом смородиновом листу. И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает!

Врач напряженно ищет название душевной болезни Обломова, и читатель, конечно, ожидает услышать слово «обломовщина». Ан нет! Оказывается, «Totus». «Целый. Целый человек. Такой жить не может». Выходит, целостность – это болезнь?! Патология?! Видимо, в мире, в котором живет герой, - да, недуг. Потому он и умирает, из-за трагической несовместимости его цельной натуры с этим миром. И она, болезнь эта, оказывается заразной. Доктор появляется в доме Обломова с целью излечить его, но вместо этого сам начинает чувствовать те же симптомы. В результате Аркадий утрачивает былую энергию, начинает мечтать о таком же халате, какой носит Илья Ильич, укладывается на его диван.

Такое ощущение, что автор постоянно ёрничает, вовсю стебется над героями романа. Например, Илья Ильич рассказывает, что четырнадцать раз ударялся головой. Зачем? Вспыхнувшее чувство к Ольге Обломов объясняет с помощью физиологических явлений (где-то чего-то заболело-закололо). Пишет письмо Ольге с объяснением своего отказа от нее – на фоне совершенно бытовой беседы с Пшеницыной, готовящейся штопать его драные чулки, а позже «в самой нелепой позе» (ремарка) прячется за деревом, пока Ольга читает это письмо. Ради чего это снижение героя, низведение бытийного до сугубо бытового? Или это я совсем ничего не понимаю в постмодернизме?