Девственницы-самоубийцы

"Что они чувствуют или ждут от жизни, неважно - это вовсе не подлежит обсуждению. Существует лишь неуклонная последовательность старшинства."

Мы не могли, не умели понять, отчего девочек так заботит своя и чужая зрелость или почему необходимость похвалить подругу или ее наряд доставляет им столько досады, — но порой, после чтения вслух большого отрывка из дневника, мы боролись с искушением заключить друг друга в объятия или завопить о том, как нам повезло и какие мы замечательные.

совершить самоубийство просто ради того, чтобы хоть что-то изменить

Для нас эти жучки так и остались чем-то бестелесным; сверчок — это не более чем звук его песни.

Таким образом, когда газеты объявили об отмене в городе процедуры похорон, мы посчитали невероятным, чтобы это хоть как-то отразилось на нас самих. Подобно нам, мистер и миссии Лисбон, едва одолевшие планку сорокалетия, но уже с выводком юных дочерей, уделяли забастовке ничтожно мало внимания - до той поры, пока упомянутые дочери не принялись убивать себя.

Падшие небесные сферы притулились в углу, как последний мусор времен распада Вселенной: Марс вжался в Землю, Юпитер развалился надвое, а блестящие кольца Сатурна поцарапали бедолагу Нептуна.

Когда мы запалили свои костры той ночью, каждый дом шагнул вперед, осветившись желтым, и только дом Лисбонов остался в темноте: туннель, пустота, черная дыра, затерявшаяся меж столбов дыма и языков пламени.

Всякий раз, когда открывалась входная дверь, взор Трипа утыкался в лицо Люкс, но затем ее глаза, нос и рот начинали менять форму, складываясь в лицо какой-то другой девушки.

В том змеином раю, в той пустыне, где он оказался, под глазами Трипа залегла болезненная желтизна, но он зорко смотрел назад, в незрелое прошлое.

По натуре своей Трип Фонтейн обладал рассудительностью и благоразумием величайших любовников прошлого, соблазнителей похлеще Казановы, чьи имена нам не известны оттого, что, в отличие от хрестоматийного персонажа, после них не осталось двенадцати томов воспоминаний.