Магазин ненаглядных пособий

Продолжая знакомство с произведениями Альберта Лиханова, я выбрала данную книгу, которая так же, как и ранее мной прочитанные, входит в цикл «Русские мальчики». Повествование вновь идет от лица Коли, время действия – чуть раньше войны и во время ВОВ. Но книга вовсе не об этом, здесь показана жизнь мальчишек в глубинке, та действительность, которая окружала ребят в 40-е годы. Причем нельзя сказать, что идет четкая временная привязка, скорее ощущение, что это было «давным-давно».

Автор просто вспоминает свои детские годы, тут нет какого-то увлекательного сюжета, поэтому маленьким детям книга может показаться скучной. Сложно вообще описать, о чем она: в целом просто тихая, добрая ностальгия по ушедшему, желание рассказать читателям, каким было тогда время, трудное, но милое автору, ведь это было время его детства. Поднимает писатель и нравственные вопросы, например, как пережить унижение перед одноклассниками и как выдержать их насмешливые взгляды и откровенные издевательства недоброжелателей. Как ревность толкает людей на весьма неприглядные поступки и лучше друзья могут внезапно оказаться по разные стороны, всего один случай может их разделить.

Подводя итог, книгу можно рекомендовать любителям творчества Лиханова и ценителям неспешной советской прозы про детство.

Что-то часто мелькать в ленте стала эта обложка, значит, пришло время почитать Лиханова. И само название привлекло своей добротой.
Люблю такие книжки, которые несут доброту в мир. Конечно, можно с ней и погрустить, но всё равно хочется верить в лучшее, которое непременно наступит.
Повесть о мальчишках, о дружбе, разногласиях, о школе, мечтах.
Магазин наглядных пособий (ненаглядных - звучит привлекательнее), всегда заманчив для детей. Если не купить, так хоть посмотреть.
Увлечения фотографией, особенно проявление плёнки и печать фотографий, сравнимо с волшебством, если никогда до этого не видел, как всё устроено.
Взаимоотношения мальчиков напряжённые, с появлением новенького, тут ревность с обидой, поэтому и хочется задеть побольнее.
Здорово, когда один из них стремится к примирению, не люблю ссоры и недомолвки, а уж когда кого-то обижают, и подавно!
Эпизод с покупкой товаров в магазине очень понравился, особенно последний экспонат.
Отличная книга, которую приятно почитать, как в детстве, так и в любом другом возрасте.

Эта повесть впервые была опубликована в журнале «Пионер» в 1983 году. Наряду со многими другими произведениями замечательного отечественного писателя Альберта Лиханова («Детская библиотека», «Кикимора», «Последние холода и т.д.) она входит в цикл «Русские мальчики» — о детстве мальчика Коли в провинциальном городе в тяжелые годы войны. Цикл (во многом, вероятно, автобиографический) интересный, важный и нужный в нашей детской литературе.
Но для меня эта вещь стоит особняком — именно ее я читала в своем детстве, именно она запала мне в душу, и именно ее я отчетливо вспомнила спустя столько лет, а перечитав, увидела другими глазами.

Что такое подвиг? Броситься на помощь в горящий дом? Пробраться в одиночку в тыл врага? Свернуть в кювет, чтобы не сбить выбежавшего на дорогу ребенка? Да, конечно. О таких подвигах пишут в газетах, за них награждают… Но бывает, что простая житейская ситуация требует такого мужества, какое и на войне не всегда приходится проявлять. Тихого и незаметного.
Представьте, что может чувствовать обыкновенный третьеклассник, с которым произошел такой конфуз: описался на уроке. Вроде не пожар не бомба, не катастрофа… Но какое нужно иметь самообладание, чтобы, спустя неделю после происшествия, вернуться в класс — под обстрел 30 пар любопытных глаз.
Витя Борецкий — один из героев повести — сумел найти в себе силы и пришел в школу. А Коля — главный герой — протянул ему руку помощи. Каждый, кто когда-нибудь учился в школе, может оценить, какое мужество надо иметь, чтобы противопоставить себя всем, чтобы встать рядом с отщепенцем, белой вороной. При этом Коля отвергает предположение учительницы, что он сделал это из благородства. Он поступил спонтанно, импульсивно, просто ощутив чужую боль как свою и попытавшись ее немного сгладить: «Нет, она не права, никакого благородства нет в том, что я пересел к Борецкому. Мне, наверное, просто жалко его стало, вот и все». С некоторыми людьми так происходит: они бросаются на помощь погибающему не раздумывая, каковы их шансы уцелеть, и не для славы, а просто потому, что не в силах остаться в стороне.

В этой небольшой книге много всего: вкусные образные описания красоты жизни, увиденной глазами фотографа, поэтизированная тоска по ушедшему безвозвратно детству (да-да, тяжелому полуголодному детству, проходившему на отдаленном, но грозном и мрачном фоне страшной войны). Но самое главное, на мой взгляд, – это книга о мужестве. О таком простом и незаметном мужестве, которое требуется члену детского коллектива, особенно жестокого к «смешным» и «не таким», чтобы суметь ему противостоять, да еще и выйти победителем.

Мне кажется, это самая детская, самая прочувствованная и самая удачная книга Лиханова. Все последующие повести как-то мрачнее, серьезнее, правильнее, что-ли. В этой еще есть детское удивление перед миром, оущущение взросления, самые яркие детские переживания и трогательные воспоминания уже взрослого, который оглядывается назад.
Проникновенно и очень по-доброму описан магазинчик с наглядными пособиями. И сложное для понимания теперь, в эпоху ширпотреба, ощущение недоступности, некоторой магии, которая жила в этом магазинчике, и на которую приходилось смотреть из скромной и не слишком разнообразной школьной жизни того времени.
И, нет, детство там не выглядит ни разу унылым или тяжелым. По большому счету для маленького человечка детство это не отрезок жизни, это и есть вся жизнь, когда каждый день и есть самый главный. И все происходящее с тобой это уже навсегда и не повторится больше.
А еще, конечно, это повесть о взрослении, но взрослении без Хогвартса и магии, а через смелость быть собой, научиться жить и ходить в одну школу с ровесниками, которые не всегда хорошо к тебе относятся. О формировании личности в обычном человеке, не в Избранном, не в супер-герое, в обычном маленьком человеке, у которого еще вся жизнь впереди.
В общем, повесть мне очень запала в душу, обязательно ее перечитаю, когда сын будет в младшем школьном возрасте.

Автор случайно попал в поле моего зрения, и теперь читаю все книги подряд.
Как мне нравится эта проза!
А история про фотографии у меня вызвала слезы. Когда еще был жив мой папа, я после школы торопилась домой. Мы в темноте ванной, при красном фонаре (как сейчас помню) творили волшебство, в виде фотографий. Он меня всему научил, я не забуду эти моменты счастья!

Это было настоящее таинство! Торжественный, невиданный, даже чуточку пугающий ритуал! Особые, неслыханные дотоле слова!
Хриплым, прокуренным голосом начальник пароходства, тощий, как плоскодонка, с носом, похожим на руль корабля, в кителе с непонятными нашивками на рукаве, спрашивал строго Витьку:
– Какая у пленки чувствительность?
Борецкий произносил в ответ таинственные цифры.
– Бачка у нас нет, – говорил ему отец, – это тебе известно?
Витька деловито кивал, и отец, разделяя слова, а оттого произнося их как бы торжественно, продолжал:
– Ну ничего! Чувствительность невысокая! Можно проявить при красном свете!
Витька притащил красный фонарь, расставил такие пластмассовые коробки, они назывались кюветки, и принялся растворять какие-то порошки разных цветов, а я внимал происходящему, ни шиша не понимая, как последний тупица.
Вроде бы я во многом разбирался на третьем году школьной жизни! Уж по крайней мере вел себя уверенно в любых обстоятельствах, как мне казалось. Представить себе не мог, что могу выглядеть простофилей. А вот выглядел. И даже дважды в один день: сперва не умел грести, теперь ничего не смыслил в фотографии. Единственные понятные вещи говорила грубым мужским голосом Витькина мать. Она курила, сидела на табуретке и спрашивала:
– Тряпку руки вытирать взяли? А то опять Виктор насажает пятен на брюки! А температуру воды замерили? А окна не надо занавесить?
Оказалось, что и окна надо занавесить, и смерить температуру воды, и взять тряпицу для рук, и приготовить пинцет («зачем?» – поражался я), развести фиксаж («что это такое?») и, наконец, погасить свет.
На столе при свете красного фонаря таинственно чернели в кюветках три жидкости – проявитель, вода и фиксаж. Витькин отец взял «Лилипут», раскрыл его и вынул недлинный кусок пленки. Она казалась белой при красном свете. Потом он опустил ее в проявитель и уступил нам с Витькой место:
– Смотрите!
Витька подтянул меня к столу за рукав. Я затаил дыхание. Борецкий уверенно взялся за край пластмассовой ванночки и стал медленно, даже торжественно покачивать ее. Пленка в жидкости изгибалась, вылезала из ванночки, и тогда Витька топил ее, аккуратно прикасаясь пальцами к краешкам. Настало долгое ожидание. Проявитель в ванночке тихо всплескивал, и я почувствовал, что комната неторопливо, как бы в такт ванночке, покачивается и где-то слышен негромкий плеск. Это покачивалась баржа на воде, и непривычное, едва уловимое колебание ее окончательно превращало таинство при красном фонаре в какое-то возвышенное действие, которое обещает счастливую и нечаянную радость.

Я вернулась в детство, спасибо автор