Пароход в Аргентину

Каждый год я внимательно изучаю шорт-лист «Большой книги» — выбираю то, что, несмотря на недостаток времени, нужно обязательно прочесть. Как раз «Пароход в Аргентину» приглянулся мне давно — темой, наверно, и несколько самонадеянной, на мой взгляд, заявкой на большой русский роман о нерусских реалиях.
А уж когда «Пароход в Аргентину» занял третье место в читательском голосовании премии, я решительно отложила книгу, которую читала в тот момент, и принялась за Макушинского. Мне стало очень интересно, что же нашли в этом романе категории «не для всех» не слишком широкие, но всё же народные массы.
Если честно, даже прочитав роман, я этого не поняла. Зато хорошо поняла, почему и здесь, на LiveLib, и во всяких уважаемых и не очень изданиях, появляются рецензии вроде «ниасилил» — не по форме, конечно, но по содержанию. Те же, кто всё-таки осилил, часто пишут о книге с некоторой неловкостью, как будто прочесть-то прочли, но удовольствия при этом не получили — а признаться стыдно, книга вроде неплохая.
Книга действительно хорошая, только совсем не развлекательная и крайне несовременная по форме своей — чтобы получить от неё удовольствие, среднестатистическому читателю нужно постараться. Или любить зубодробительную классику XIX века и регулярно её почитывать.
Я к классике отношусь с теплотой, но читаю в последние годы преимущественно современную литературу. И это дало свои результаты: начинала я «Пароход в Аргентину» с трудом, хотя открыта новому и серьёзных текстов не боюсь.
Во-первых, «Пароход в Аргентину» — книга описательная, а сюжетом служит даже не жизнь главного героя Александра Николаевича Воскобойникова, а череда открытий о его жизни, сделанных лирическим героем — автором. Жизнь эта — для лирического героя вполне реальная, а для нас выдуманная — протекала бурно, была полна взлётов и падений, вместила в себя почти весь XX век с войнами, революциями и непрерывно сменявшимися веяниями, социальными и культурными. Однако никаких попыток переписать биографию в приключенческий роман — при таких-то шикарных предпосылках! — Макушинский не делает, потому что сама биография является объектом творчества, результатом кропотливой работы с историческим материалом — и потому, наверно, что самому автору в приключенчество ударяться неинтересно.
Во-вторых, читать книгу действительно тяжеловато — не из-за лексики даже, как можно было бы посчитать, а из-за синтаксиса. Многие жалуются на нескончаемые предложения в «Пароходе…», дочитав одно из которых до конца — иногда страницы, — забываешь, что было в начале. Обыкновенно мне искренне жаль читателей, которым не хватает оперативной памяти для таких несложных задач — это существенно сужает круг изданий, которые вы не захлопнете с возмущением после первых пяти страниц. Здесь даже я, любительница синтаксических конструкций позаковыристей, соглашусь — поначалу читать Макушинского непросто.
Не потому даже непросто, что я забываю к концу предложения его начало — старческая деменция, слава Богу, пока не началась, — а потому, что такое обилие деталей, пусть точных и ярких, огромное количество перечислений — двадцать, тридцать компонентов, — подробнейшее описание отдельных мелких эпизодов, за которыми теряется нить повествования, — всё это задаёт несколько раздражающий современного человека темп чтения. Ты просидел в метро полчаса с книгой — и за это время в ней ничего не произошло, да и вообще ни одного героя не появилось на странице, читатель любовался, как свая за сваей строится огромный мост в Рио-Давиа, гордость архитектора Воскобойникова, символ его обновлённой жизни.
А с другой стороны — полчаса ты наблюдаешь за стремительно меняющимся пейзажем в очень далёкой стране. Часто ли выдаётся такая возможность?
При всём при этом книга Макушинского — замечательная, совсем не по реальным событиям написанная, совсем не историческая, хотя образ главного героя Alexandre Vosco филигранно вплетён в исторический и культурный контекст. Как говорится, если бы этого человека не было, его стоило бы выдумать — что автор и сделал, перезнакомив и передружив его с множеством подлинных исторических деятелей, отправив в десятки реально существующих мест и даже определив место его творчества в архитектуре XX века.
Эта книга не о событиях — она о людях и местах, которые выписаны с такой любовью и тщанием, что поневоле проникаешься созерцательным настроением. «Пароход в Аргентину» вообще написан так, будто его не читать нужно, а созерцать — и если вы преодолеете нашу современную спешку, если смиритесь с «ничего не происходит, а что происходит — неважно», то удовольствие получите точно.
В романе немало дублирующего внутритекстового перевода отдельных фраз на язык оригинала (немецкий и французский, как правило). Это тоже может немного раздражать, хотя я лично благодарна автору за подобные «необязательные» вставки, потому что они создают атмосферу, погружают читателя в контекст, напоминают, что всё это происходит не здесь и не сейчас.
Напоследок хочу посоветовать эту книгу всем, кто не понимает современную архитектуру — на базовом уровне «Пароход в Аргентину» очень многое в ней объясняет и как-то незаметно с ней примиряет.

"Пароход в Аргентину" - роман об исторической памяти, идентичности, о взаимоотношениях человека и истории, написанный в модернистско-постмодернистской манере.

В произведении два героя: писатель-рассказчик - скорее всего альтер-эго автора (об этом говорит хотя бы упоминание в тексте двух предыдущих романов автора - "Макс" и "Город в долине") и крупнейший архитектор Александр Воско (Воскобойников). По сути - "роман в романе". Главный герой через разрозненные фрагменты жизни объекта своего исследования познает собственную историю, ищет свое место в ней. Отчасти напомнило "Аустерлиц" Зебальда - не только пристальным вниманием к архитектурным объектам, фотографиям, материальным объектами как носителям памяти, но более - с точки зрения "поисков утраченного". В обоих романах личная история переплетается с историей персонажей - Жака Аустерлица и Александра Воско, и шире - с историей XX века.

По сюжету можно узнать много интересного из жизни "второй волны" эмиграции, наверное, наименее вошедшей в мейстрим (по крайней мере менее она менее изучена, чем "первая" и "третья") - лагеря "ди-пи", отношения с эмигрантами "первой волны".

Роман замечательный, поэтому всем рекомендую.

Начну с того, что для меня проза Алексея Макушинского обладает необыкновенным, волшебным качеством - это не просто особая галактика, куда ты попадаешь, как читатель, это параллельный, абсолютно реальный и осязаемый, трехмерный мир, где ты чувствуешь запахи, слышишь музыку, тебя пробирает озноб и ты мучаешься от духоты. Все это я впитываю и ощущаю, погружаясь в написанный текст.
Роман "Пароход в Аргентину" написан стремительно уходящим из литературы русским языком. Если вы посетите писательские курсы, то вам обязательно расскажут про короткие предложения, глаголы и существительные и опасность сложноподчиненных конструкций. Макушинский рушит напрочь все эти шаблоны. Поэтому сначала его текст читать трудно, но когда ты проникаешь в течение его прозы, то ловишь себя на том, что ты думаешь языком романа, вставляешь в свою речь французские или английские слова, да и словесные конструкции становятся поэтичнее и длиннее.
Говорить о смыслах романа стоит, но тут ты будто соприкасешься с волшебной шкатулкой - новый смысловой слой открывает следующий и так до бесконечности. Действие романа разворачивается в конце XX века в Европе: главный герой путешествует во Францию, чтобы встретиться со всемирно известным архитектором Александром Воско (Воскобойникова) — другом легендарных Миса ван дер Роэ и Жана Балладюра.Это не просто встреча двух людей на Европейской земле - это преречение времен, пространств и ментальностей. Они словно и не существуют сейчас на реальной земле, но абсолютно реальны. В романе есть важная отправная точка - пароход в Аргентину, который изменил когда-то жизнь Александра Воско и меняет жизнь лирического героя романа.
Мне очень сложно говорить о романе, потому что он не просто многослоен, он еще и мультикультурен, то есть каждый новый герой романа приносит и свою ментальность и свою культуру. А еще в романе есть отдельный герой - это архитектура, она необыкновенно живая и все время меняется, преследуя героев романа и наполняя текст своими смыслами. Вот один из важных, на мой взгляд отрывков об этом: "Мы ищем в архитектуре того же, что мы ищем, в конце концов, в жизни, - говорит он (как будто решившись...). - Мы обречены, - говорит он, - на поиски некоего смысла (a sort of sense). Вновь и вновь переживаем мы откровения смысла, проблески смысла, промельки смысла... Мы не можем его высказать, но можем его осуществить (realise)".
К этому осуществление смысла и приходит главный герой романа, которому нужно поспеть на какой-то поезд, уходящий когда-то куда-то откуда-то.

В начале моей , на мой взгляд имеющей право на существование , критической рецензии, хочу отметить, что я не продвинулся дальше первых страниц. Смысл рецензии скорее, чтобы узнать кто мое мнение разделяет , а кто нет, нежели нещадно ругать автора.
Но тем не менее. Далее я просто повторю написанный мною текст в качестве истории. Просто, вдруг рецензия покажется Вам более значимой , нежели истории. А говорить что то иное по отношению к данному тексту я не намерен.
Я познакомился с автором и конкретно с данным произведением довольно оригинальным способом. В одной литературной социальной сети. Издательство эксмо совместно с социальной сетью включила ее в литературный конкурс, который они проводили на их сайте. Идея следующая: издательство выкладывает тексты авторов, которые у них лежат в издательстве на рассмотрении. Пользователи читают и пишут рецензии. Тем самым способствуют и принимают участие в отборе лучших произведений, достойных печати.
Я решил поучаствовать в эксперименте и нашел время для чтения. Читать ка компьютере не люблю, но ради весьма любопытного эксперимента решился. Мой эксперимент закончился довольно быстро. На первых страницах романа. Закрывая глаза на уже надоедливо заржавевше начинающуюся фразу атора про железный занавес советского союза ( тема довольно избита),я обратил внимание на очень необычную вещь. Автор крайне редко заканчивает свои фразы в тексте. Вместо точек идут запятые. Будто автор никак не может закончить свою мысль. Точка это завершает мысль каждой фразы писателя. А тут нет. Мысль растягивается , растягивается. Потом автор периодически ставит точки. Но их периодичность крайне мала.
Наверное я мало смыслю в современной прозе и это тонкий , оригинальный, современный , литературный подход. Но мне крайне режет глаз такая литература!
С другой стороны, при таком подходе автор имеет на руках определенный козырь по отношению к своему читателю. На шквал критики любого оппонента такой писатель всегда сможет предложить свой аргумент, что критик просто не дочитал фразу длиной в 400 страниц до ее логического завершения. И попробуйте ему возразить!

История человека на фоне истории ХХ столетия, в которой частное оказывается важнее общего. Эмигрант первой волны, участник Гражданской войны, главный герой Александр Воскобойников вопреки страшным событиям, происходящим вокруг, осуществил свое предназначение (намерение, желание) стать архитектором (по сюжету выдающимся архитектором), чтобы воплощать истину и гармонию в творчестве. На пароходе в Аргентину он встречает друга детства, эмигранта второй волны, - и это событие оказывается важным, как и все другие случайности, происходящие с героем:

Рассказчик собирает факты биографии героя, чтобы потом написать о Воскобойникове роман, собственно роман и есть - намерение писать, изложение фактов и случайностей, встреч и разговоров, выраженное в длинных предложениях, от которых читатель ХХI века отвык.

Точно, скурпулезно, отечески-плачевно.
После всего, остается лишь вполне естественное, непонятное (а, может и очень понятное) отношение к «Родине», как к чему-то «сакральному» и само собой разумеющимся в жизни любого человека. Франция, Аргентина, Россия (СССР) - становятся в этой истории, «прибежищами», и теми непонятными «местами проживания и существования» для главных героев. Их «материальными», но не «чувствительными и святыми» местами с крышей над головой. Это рассказ о «потерянных» людях-полукровках, которые так и не поняли какая нация – им ближе и милее, а это и есть самое страшное и могучее всего этого. Они имели «счастье» (или «несчастье»), родиться в начале ХХ века, и увидеть своими глазами его главные «трагедии» и «неудачи». Они родились со стойким «чутьем» уметь различать в этой жизни «своих» и «чужих», но с головой, полных мыслями перевернуть и переустроить этот мир, эту «утопию». Талантливые инженеры и архитекторы Воскобойников и Граве, которые естественно не нужны были «советам», и которые, соответственно – «талантливо» нашли себя «на чужбине», кажется так ни в чем и не раскаялись, и ни о чем не жалели. И можно, естественно, подумать тут - на автора книги, который признается, что детство провел в Прибалтике и описываемых местах, и возможно испытывает-ощущает «проблески» тех самых чувств. Но стоит отдать должное, что в этой «прустовской» манере письма – есть что-то эпохальное и серьезное, чему веришь, вникаешь и чувствуешь безостановочно. «Русская трагедия» так легко находиться, и ищется на Западе, но так трудно и скурпулезно – среди собственных равнин, полей и ветров.

Встретишь настоящего МАСТЕРА в жизни-и понимаешь пыльную тщетность своего существования. И захочется книжку написать умными словами о мастерстве. Но вряд ли получится,так ведь? Потому что у автора-другая жизнь,он грезит переездами,Парижем и Мюнхеном, а Мастера встречает все же русского-эмигранта,ставшего знаменитым АРХИТЕКТОРОМ.
Свое понимание значимости архитектуры и Мастерства нам и пытается передать автор.Неумело, но желание понятно...
-Александр Воско был не человеком слов, а прежде...человеком зрительных и тактильных восприятий: поверхность камня или обглоданной деревяшки(КЕМ?Почему "обглоданной"??) говорила больше,чем все слова:ему важно было увидеть и,наверное, не очень важно было назвать. Если главное для архитектора-чувство пространства,то то он и мысли ...пространством,плоскостями,объемами,материалом,моделями...
===================================
И перейдем к главному в книжке...

• Есть непреодолимая пропасть между миром слов и миром вещей,миром смыслов и молчащим миром предметов,камней,ракушек,мебели или крыш.Их бессловесность и влечет и пугает. ...Она...наверняка не пугала его так сильно, как ВТАЙНЕ(???)пугает всех пишущих, обреченных превращать молчание мира в осмысленные,пускай лишь по ВИДИМОСТИ(???)слова,фразы и строки.

• Он говорил,что у стихов и архитектуры много общего,,и там,и там,возникает некая вещь(???)осязаемая и обозримая,законченная,покоящаяся в себе,но вещь все-таки живая,не мертвая(???),наделенная внутренним,собственным,не отменяющим покоя движением...Вот как-то примерно так(!!!)