Задверье

- Выглядит не слишком привлекательным.

• Для телохранителя такое качество, как привлекательность, так же полезно, как умение отрыгивать цельных омаров в панцире.

— ХЛАМ! — крикнула Ричарду в ухо пожилая толстуха, когда он проходил мимо ее дурно пахнущей палатки. — Лом! — продолжала она. — Мусор! Отбросы! Экскременты! Приходите и забирайте! Ни одной целой, неповрежденной вещи! Дрянь, требуха и горы бесполезного дерьма. Вы же знаете, что вам оно нужно!

— Но никогда нельзя забывать, что только оттого, что кто-то смешон, мессир маркиз, он перестает быть опасен.

— Ти міг би її вбити, — сказав Ричард.
— Я так і зроблю, якщо не матиму інших альтернатив, — сказав маркіз, — але я б геть не хотів позбуватися можливості вибору раніше, ніж це стане украй необхідно. Врешті-решт, смерть же така остаточна, хіба ні?
— Невже? — спитав Ричард.
— Іноді, — сказав маркіз де Карабас. І вони пішли вниз.

Это… Кто это такие? Мормоны? Свидетели Иеговы? Полиция? Кто их знает. В любом случае, их двое.

Кузнец обхватил руку Ричарда своей гигантской ручищей и пожал ее горячо, но осторожно, будто в прошлом у него случались неприятные инциденты, но он долго тренировался и научился наконец не ломать людям руки.

Теперь в Сити никто не жил. Он стал холодным и безрадостным пристанищем офисов и контор, которые работали днём, а по вечерам уезжали к себе домой куда-то ещё. Здесь уже не место для жизни.

Целый месяц Джессика твердила ему, что это самый важный день в его жизни. Не в ее жизни, понятное дело. Величайший день в ее жизни еще впереди, когда она станет премьер-министром, королевой или богиней, – как считал Ричард.

— Знаете, мистер Вандемар, – сказал тот, что пониже, – это будет великолепнейший пожар! – Он ткнул грязным пальцем в сторону монастыря. – Впрочем, полагаю, его обитатели, по понятной причине, не смогут в полной мере оценить великолепие зрелища.

• Это невозможно. Либо один мир, либо другой. Нельзя быть разом и здесь, и там.