Суд фараонов

Смит опомнился, и гордость пришла к нему на помощь. Неужели же он, человек двадцатого века и джентльмен, спасует перед этими призраками древнего Египта?

Боги меняют свои царства и имена, люди живут, умирают и оживают, чтобы снова умереть; царства могут пасть, и правители превратятся в забытый прах. Но истинная любовь бессмертна, как бессмертная душа, в которой она зародилась. И для нас с тобою кончится когда-нибудь ночь скорби и разлуки и восстанет ясный день славы, мира и полного соединения.

по мнению ученых, человек – животное, которое, как и все прочие, всецело зависит от той среды, где он живет, и даже окраску свою принимает от нее. Это – факты, говорят ученые (или, по крайней мере, некоторые из них), а остальное – ерунда.

Тайны Египта бередили душу Смита. Сколько когда-то живших царей и цариц похоронено в том холме, который он попирает ногами! И вправду или лежат они в могиле или же бродят призраками по ночам, как говорят феллахи? Не могут найти себе успокоения и обходят страну, где некогда они владычествовали.

А вдруг, думается нам, человек- это все-таки больше, чем животное? А может быть, он помнит самое отдаленное прошлое и способен заглядывать в будущее, не менее далекое? Может быть, это не мечта, а правда, и он действительно обладает бессмертной душой, способной проявиться в той или иной форме; и душа эта может спать века, но, несмотря на то, спит она или бодрствует, она остается сама собой, неизменной и неразрушимой.

Gods may change their kingdoms and their names; men may live and die, and live again once more to die; empires may fall and those who ruled them be turned to forgotten dust. Yet true love endures immortal as the souls in which it was conceived, and from it for you and me, the night of woe and separation done, at the daybreak which draws on, there shall be born the splendour and the peace of union (Ma-Mee)

On he went, mummies to his right, mummies to his left, of every style and period, till he began to feel as though he never wished to see another dried remnant of mortality

The East may change its masters and its gods, but its customs never change

Smith looked at it once, twice, thrice, and at the third look he fell in love

Wandering hither and thither at hazard, he found himself in the great gallery devoted to Egyptian stone objects and sculpture. The place bewildered him somewhat, for he knew nothing of Egyptology; indeed, there remained upon his mind only a sense of wonderment not unmixed with awe. It must have been a great people, he thought to himself, that executed these works, and with the thought came a desire to know more about them