Гиперион

Марк Твен однажды с присущей ему простотой заметил: «Верное слово отличается от подходящего, как светило от светляка». Схохмил он неплохо, но кое-что упустил. В те долгие месяцы на Небесных Вратах, когда я бился над началом своих «Песней», мне открылось, что находка верного слова отличается от монотонного перебора подходящих, как вспышка сверхновой от тусклого огонька Веги-Прим.

Она ему очень понравилась. Тогда-то мы и поняли,что она не понравится обычным людям.

Это рассказ человека, представление которого об эпическом приключении ограничивается выступлением перед классом без конспекта.

А ведь религия и этика далеко не всегда – точнее, очень редко – совместимы. Требования, налагаемые на человека религиозным абсолютизмом, фундаментализмом или релятивизмом, зачастую отражали худшие черты современной культуры или просто предрассудки, но не принципы, которые помогли бы людям и Богу сосуществовать на основах подлинной справедливости.

Сол понял, что все эти трактаты представляют собой обычную смесь лицемерной болтовни и ковыряния в собственном пупке, характерную для большинства религий.

Узкая полоска бороды подчеркивала остроту его черт, как кровь на лезвии ножа.

– Ты пишешь, конечно, и про Небесные Врата, и про «стадо карибу», но все это насквозь пронизано одиночеством, неустроенностью, цинизмом и страхом.
– Ну и что?
– А то, что никто не станет платить за то, чтобы полюбоваться на чужие страхи.

– Я узнал, что поэты не боги, но если Бог… или что-то вроде Бога… существует, то он поэт. И к тому же хреновый.

Ученые с зачерствевшими мозгами тратят целые состояния, чтобы вернуть к жизни других, давно умерших ученых с точно такими же зачерствевшими мозгами.

В моем доме тридцать восемь комнат, и расположены они на тридцати шести планетах.