Уильям и Мэри

— Тогда почему мне нельзя курить?
— Потому что я это не одобряю, вот почему.
Он также с неодобрением относился и к детям, и в результате их у них тоже не было.

Ты знаешь этот взгляд, он есть у большинства из них [врачей]. Он обращен на тебя, мерцая в глубине глазного яблока, подобно тусклой электрической вывеске и он говорит: «Только я могу спасти тебя!»

По тому, как он пристально рассматривал меня, изучая и оценивая с какой-то странной плотоядностью, можно было подумать, что я — кусок превосходной говядины на прилавке, а он заплатил за него и ждет, когда ему его завернут.

Он попытался представить, что бы он чувствовал, если бы там лежал мозг его жены и ее глаз уставился бы на него снизу из этой капсулы. Ему бы это не понравилось.

Итак, следующей задачей было бы извлечь твой мозг целым и невредимым из твоего мертвого тела. Тело бесполезно. Фактически оно уже начало разлагаться. Череп и лицо тоже нам ни к чему. И то и другое только мешает, они мне тут не нужны. Все, что мне нужно, — это твой мозг, чистый красивый мозг, живой и безупречный.

- Слушай! — сказал он, подвигая стул к постели. — Через несколько недель ты будешь мертв. Так?
Поскольку вопрос исходил от Лэнди, он не показался мне слишком жестоким.
В каком-то смысле для меня было приятным разнообразием видеть посетителя, достаточно смелого, чтобы затронуть запретную тему.

• Ты испустишь дух прямо здесь, в этой комнате, и потом тебя вынесут и кремируют.
• Похоронят, — сказал я.
• Это еще хуже.

Твой верный муж Вильям.

P.S. Будь добродетельной женщиной, когда я умру, и всегда помни, что вдовой быть труднее, чем женой. Не пей коктейли. Не трать напрасно деньги. Не кури сигареты. Не ешь мучного. Не пользуйся губной помадой. Не покупай телевизор. Тщательно пропалывай летом мои грядки с розами и мой альпийский садик. И кстати, предлагаю тебе отключить телефон, поскольку мне он больше не нужен.

В."