Интерлюдия: Идиллия

Джон Голсуорси – чудак в самом лучшем смысле этого слова. В каждой части семейной саги он демонстрирует невероятные перевоплощения. Достаточно скупо и точно он говорит о переломах в истории Англии, подсматривает за Флёр, задумавшейся на минуту в гостиной, изучает раненое сердце Сомса, но в интерлюдиях… В интерлюдиях он превращает менторский тон в музыку, чудесные мотивы. И читатель не может устоять. Он закрывает глаза, выдыхает и растворяется в этих нескольких страницах.

Я помню, была мелодия, тихая и тягучая. Старый Джолион Форсайт ждал в гостиной у рояля приход дамы в сером. Звонкой легкой песенкой перескакивало, торопилось детство юного Джона. А сейчас совершенно новый мотив долгой нотой растворился в воздухе, принеся с собой образы. Прогулка на лошадях, сосновый лес, затонувший в потоках солнечного света, смольный запах нагретых игл и травы. Ровная песчаная дорога к русалочьим глазам.
Только каким бы простым ни казался путь сначала, он тернист. Ведь не раньше, чем луна зальет мерцанием курган и укутает в белые шали стволы деревьев, не раньше, чем выяснится правда и откроется сердце, ночь отступит и рассеется мрак. Мир оживет. Оживет, и жизнь засияет в лучах чувства. Нового, но не первого.
Теплые дни в усадьбе Уилмотов наполнятся музыкальными переливами гавайской гитары перед камином, разговорами о хлопке и… счастьем?

И мне, пожалуй, нужно принять эту историю. Нужно привыкнуть, пожелать добрых слов юному Джону и набраться терпения в ожидании новой истории о любви, но… Но почему сейчас так некстати я стою посреди китайской гостиной вместе с Флёр? Смотрю на картину с белой обезьяной и мучительно, надрывно день за днем пытаюсь нащупать путь из темноты. Даю себе обещание все исправить, все изменить. Здесь, рядом с Майклом и одиннадцатым баронетом. Обещаю, но, кажется, все еще люблю. Почему?

P.s...

Около года назад прочитав "Белую обезьяну", я решила, что надо сделать перерыв в чтении цикла о Форсайтах. Мне очень нравились эти истории, всё было хорошо, но что-то внутри сказало "стоп, пока хватит". И вот пришло время вернуться к этой семье. Небольшой, но очень красивый рассказ переносит нас к молодому Джону. Надо же узнать про то, как складывается и его жизнь. Повествование автора буквально льётся со страниц книги. Но это только промежуточный аккорд, некая связка между большими романами. Поэтому, мне кажется, чтобы осмыслить и понять весь смысл интерлюдии, надо читать цикл дальше.

Совсем небольшой рассказ, который совершенно отличается от тона повествования в "Белой обезьяне" и "серебряной ложке". Очень приятно, что разрешился небольшой диссонанс, связанный с одним из главных персонажей первых романов. Пришли к тонике, аккорд разрешился, поставлена точка, тема закрыта. Мило и изящно и....очень неглубоко. Может быть, этим автор хотел показать различие чувств Джона и Флер - Флер любила гораздо глубже, более сильно - для нее семейные распри были условностью. Это, кстати, косвенно доказывает начало "серебряной ложки" - там она снова вспоминает о Джоне. А для него - точка поставлена уже в интерлюдии.

Боюсь, что не могу дать объективной оценки и перестать теряться в догадках, пока не дочитаю серебряную ложку. А когда прочитаю (как уже было с другими интерлюдиями), они будут казаться небольшой вводной, которую можно игнорировать или даже просто не заметить. Но мое впечатление неправильное! Все интерлюдии были прекрасны - неглубоки, излишне счастливы - как будто посреди реальности человек открыл очень жизнеутверждающую книгу - но прекрасны. А вдруг и правда - жизнь иногда бывает настолько счастливой, что становится похожа на сказку?