Татьянин день. Татьяны принесшие литературе не только хорошие произведения но и вписавшие имя Татьяна в скрижали Истории Литературы
serp996
- 10 417 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Только что прочитала о "Черном квадрате" Малевича. Я не знала об этих фактах. О первой выставке, о значении квадрата. Только иногда могла хмыкнуть в сторону "Квадрата", мол: ффф, "картина"! Еще чего. Но ведь за это платят деньги. Огромные. За что??? За смерть. За смерть искусства? Что после "Квадрата" его уже нет? Всё сожрал квадрат? Татьяна Толстая пишет о "квадрате" Льва Николаевича Толстого. Немножко. Впрочем, и о Малевиче не так уж много. Но как мощно! Почитайте, не буду рассказывать. Мурашки от такого описания. Квадрат=смерть? Вершина? Ноль? Почему он, пес его возьми, так притягивает к себе? Читайте. Там всего-ничего текста. Но как явно ты его(квадрат) ощущаешь!
Браво, Татьяна Никитична. Такого объяснения странной работы странного художника, наверное, я и ждала. Спасибо.
Здесь и здесь можно послушать о Черном квадрате и не только.

Несколько минут назад прослушала рассказ в исполнении автора. Каждое слово как бусинку на нитку нанизывает Татьяна Никитична. Я согласна с прозвучавшей мыслью об искусстве, о современном искусстве. Понимаю, что современного зрителя сложно удивить и поэтому художники начинают воздействовать через примитивизм. Странная история. Может, сейчас где-нибудь в глуши от голода умирает талантливый живописец, а на вершине успеха сидит какой-нибудь человечек со своей посредственной мазней. Малевич все понимал, поэтому и нуль у него квадратный.

Разговор о Боге либо так бесконечно сложен, что начинать его страшно, либо, напротив, очень прост: если ты хочешь, чтобы Бог был — он есть. Если не хочешь — нет. Он есть все, включая нас, а для нас он, в первую очередь, и есть мы сами. Бог не навязывается нам, — это его искаженный, ложный образ навязывают нам другие люди, — он просто тихо, как вода, стоит в нас. Ища его, мы ищем себя, отрицая его, мы отрицаем себя, глумясь над ним, мы глумимся над собой, — выбор за нами. Дегуманизация и десакрализация — одно и то же.

Ремесло не нужно, нужна голова; вдохновения не нужно, нужен расчет. Люди любят новое — надо придумать новое; люди любят возмущаться — надо их возмутить; люди равнодушны — надо их эпатировать: подсунуть под нос вонючее, оскорбительное, коробящее. Если ударить человека палкой по спине — он обернется; тут-то и надо плюнуть ему в лицо, а потом непременно взять за это деньги, иначе это не искусство; если же человек возмущенно завопит, то надо объявить его идиотом и пояснить, что искусство заключается в сообщении о том, что искусство умерло, повторяйте за мной: умерло, умерло, умерло.

Выпросив божественный подарок, художник испытывает миг острейшей благодарности, неуниженного смирения, непозорной гордости, миг особых, светлейших и очищающих слез — видимых или невидимых, миг катарсиса. «Оно» нахлынуло — «оно» проходит, как волна. Художник становится суеверным. Он хочет повторения этой встречи, он знает, что может следующий раз и не допроситься божественной аудиенции, он отверзает духовные очи, он понимает глубоким внутренним чувством, что именно (жадность, корысть, самомнение, чванство) может закрыть перед ним райские ворота, он старается так повернуть свое внутреннее чувство, чтобы не согрешить перед своими ангельскими проводниками, он знает, что он — в лучшем случае только соавтор, подмастерье, но — возлюбленный подмастерье, но — коронованный соавтор. Художник знает, что дух веет где хочет и как хочет, знает, что сам-то он, художник, в своей земной жизни ничем не заслужил того, чтобы дух выбрал именно его, а если это случилось, то надо радостно возблагодарить за чудо.















