Темнейшая ночь

Если не дать собеседнику возможности озвучить просьбу, то и обижать его отказом не придётся.

Только дурак бежит от рая, даже если у этого рая прозрачное лицо прямиком из ада.

— Ты попросил их убить тебя, чтобы ты смог вернуться в ад и навестить своих друзей или что-то в этом роде? – поинтересовалась девушка.

— У меня нет друзей в аду, – обиделся Мэддокс.

«Но эта девушка такая… милая, – думал мужчина. – Такая милая, что на нее почти больно смотреть». Ее кожа, нежная и мягкая, напоминала палочку корицы, которую обмакнули в мед, а затем – во вкуснейший крем. От ее глаз того же медового оттенка было невозможно оторвать взор, и при одном воспоминании о них у Мэддокса начинало ныть в груди. Он никогда не встречал смертной женщины, которая выглядела бы несчастнее и роднее.

Дрожа от желания привлечь девушку к себе, Мэддокс помог ей спуститься на пол. Она покачнулась и сильнее оперлась на его руку.
– Куда мы?
«В рай… Если, конечно, найдем дорогу», – хотел ответить он, но вслух произнес:
– Принимать душ.

Вцепившись пальцами в спину Мэддокса, она сильнее к нему прижалась. Наверное, она чувствовала то же, что и он, – что они не могут быть так близко, как хотелось бы. Он бы протиснулся сквозь ее кожу, если бы это было возможно.

«Понятно, почему охотники послали именно ее – она необыкновенно красива, – думал Мэддокс. – У кого поднимется рука уничтожить столь очаровательное женственное создание? У кого хватит силы воли оттолкнуть столь откровенную чувственность? По всей видимости, не у меня», – решил он. «Дурак, – вновь мысленно обругал себя он.»

– Ты моя женщина, а я твой мужчина. До того как ты появилась в моей жизни, она была безотрадной. Я существовал, но не жил. Теперь я живу, даже когда умираю, – произнес он, четко осознавая, что эти слова настолько близки к брачным клятвам, насколько возможно для него. Эшлин всегда будет принадлежать ему, а он – ей.

— . . . я и не знаю, как тебя назвать.
Он наслаждался ее восхищением – и серьезностью ее слов.
— Просто называй меня своим. Это все, кем я хочу быть.