Свет в августе

Oн был француз, наполовину. Достаточно француз, чтобы уважать любовь человека к родной земле, земле его родичей, - и понимать, что человек будет действовать так, как его научила земля, где он родился.

В его глазах все мужчины - или женщины - действуют из побуждений, которые двигали бы им самим, будь он настолько безумен, чтобы поступать, как другой мужчина - или женщина.

вообще человек — жертва собственной натуры, своей среды, своего окружения, и ни про кого нельзя сказать, что он только плохой или только хороший… Человек пытается быть лучше в пределах возможного

... таково уж счастливое свойство ума - забывать то, чего не может переварить совесть.

Должны же быть такие случаи, когда человек не может взвалить всю вину и ответственность на Бога. Должны быть.

… быть хорошим даром не дается, так же, как быть плохим; за это тоже надо платить. И как раз хорошие люди не могут отказаться платить, когда им подают счет. Не могут потому, что заставить их платить никак нельзя они вроде честных картежников. Плохие люди могут отказаться; потому-то никто и не ждет от них, что они расплатятся сразу или вообще когда-нибудь. А хорошие не могут. Может быть, хорошим приходится дольше расплачиваться, чем плохим.

...рассказывают, как во сне, о чём-то, содеянном в краю без расстояний — людьми без крови.

Ему впервые пришло в голову, что имя человека может быть не просто служебным звуком названия, но и каким-то предвестием того, что человек совершит, - если, конечно, другие сумеют вовремя разгадать его смысл.

И церкви земли видятся ему как крепостной вал, как усаженная мёртвыми острыми кольями средневековая баррикада: против истины и против мира в человеческой жизни, которая состоит в том, чтобы грешить и быть прощённым.

Она такая же, как все. Семнадцать им или сорок семь, но когда приходит пора сдаваться, они не могут обойтись без слов.