В канун Рождества

Вы, наверное, помните, что производство шерстяных тканей начало развиваться с середины восемнадцатого века.

Он скорее умрет, чем кого-либо обидит.

— Но у меня нет клюшек.
— Можно взять в клубе. Невозможно жить здесь и не играть в гольф. Ваша бабушка играла хорошо. Я слышал о том, какая она была ловкая — два года подряд становилась чемпионом среди женщин.

Ячменный виски. По-шотландски — лафрог. Устоять было невозможно.

— Может быть, купишь посудомоечную машину?

— Я не хочу посудомоечную машину.

— Или микроволновую печь?

— И микроволновую печь тоже не хочу.

— Или телевизор?

— Никогда не смотрю телевизор. А ты смотрел?

— Только новости. И слушал гимны. И концерты классической музыки.

— Хорошо, что нам так мало нужно, Оскар!

— Я ее понимаю. Сколько ей лет? Четырнадцать. Наверное, она себя чувствует как рыба, выброшенная из воды. Думаю, не очень-то приятно видеть, как твою мать трясет любовная лихорадка.

— Ты слышал когда-нибудь о Мактаггертах из Бакли?
— Что? Те самые спецы по твиду из Сазерленда?
— Да.
— Конечно слышал. Любой мало-мальски уважаемый сельский джентльмен носит охотничий костюм из твида «бакли». У отца был такой, вернее сказать, был и остался. Материал вечный, словно панцирь.

Приятно иметь дело с человеком, которого знаешь почти всю жизнь.
— Как раз наоборот.

Я однажды была в Шотландии. Много лет назад, в Глазго. С театральной труппой. Принимали нас очень хорошо, и все время шел дождь… — Она пошарила в рукаве, достала носовой платок и высморкалась. — И я не понимала ни единого слова, когда мне что-то говорили.
— Это же глазгеанцы.

— Мне шестьдесят семь лет, и я не в той форме, чтобы что-либо начинать.