Тристан

Боже, какого же автора я нечаянно прихватила к себе на полку из чужой старой библиотеки! В нём то, что я люблю в литературе - смесь первоклассного языка, наполненного образами, красотой и глубиной, с мыслью, вернее с множеством мыслей, роящихся в наших головах (в моей уж точно) и находящих отражение в таких сочинениях. Настоящий классик, на мой взгляд! От новеллы к новелле с восторгом, а впереди ещё "Волшебная гора", на которую скоро взберусь, даст Бог... Ух, я завидую самой себе и "балдею" (извините за мой разговорный), как от Толстого или Чехова!

Ой, какая щепетильная проблема нарисовалась в этой новелле. Стара, как мир и всегда актуальна! Два типа мужчин и между ними женщина. Женщины бывают разные, как известно... Бывают такие земные, простые и выносливые, и претензии к жизни у этих дам вполне укладываются в материальную составляющую, удовлетворить которую можно при наличии сильного мужчины вкупе с женским влиянием на него. Но не все такие, к сожалению, а может и к счастью, не знаю... Есть особи утончённые, ранимые и одухотворённые, как не прискорбно для окружающих, а особенно для самих этих барышень. И вот тут проблема очень серьёзная возникает, вернее некий жизненный диссонанс. Подобная женщина, как и героиня данной новеллы, зачастую соглашается выйти замуж за сильного и земного мужчину, с которым можно жить без страха за завтрашний день и смело рожать потомство. Но не всё так просто складывается дальше. Годы их семейной жизни идут, а душу-то он её не понимает, и она, душа, от этой духовной немощи супруга тоже начинает несколько "подсыхать" в кутерьме обыденности.

И однажды эта изголодавшаяся по духовной составляющей, женщина, вдруг, встречает некоего романтического героя мужеского пола, который ой как оценивает её тонкую душевную организацию и видит даже "корону на её голове". Но этот романтик, как правило, (что обычно выясняется в самом конце истории) просто неудачник, как вот этот неизвестный никому писатель в новелле - некий "Тристан", наконец-то встретивший свою "Изольду". Однако, погодите! Я сейчас сарказничаю, конечно, хотя мне это и нелегко даётся, ибо сама с этим сталкивалась в жизни, поэтому иронизирую отчасти даже над собой.

Вот не всё так просто у классиков, как правило. Манн в последней сцене сталкивает лбами этих двух мужчин, стоящих на разных жизненных полюсах. Один здоровый "самец", преуспевающий в жизни земной, а другой - служитель пера, может и не самый успешный, но зато чувствительный и одухотворённый. Нет, я не задаюсь вопросом, кого выбрала бы эта, умирающая от чахотки, утончённая особа, ибо считаю, что осталась бы она в конечном итоге со своим сильным, но бесчувственным и нелюбящим её мужем, как мне кажется. А к этому любопытная цитата Манна о женщинах, с которой я чаще всего соглашаюсь:

Но меня волнует другое - каково мнение самого автора и его отношение к этим двум антиподам. Кого он высмеивает и поддевает из них? А может и никого, а просто констатирует грустный жизненный факт существования рядом с главной героиней двух таких разных и несовершенных представителей мужской половины человечества, ни один из которых ей не подошёл бы?

Чем хороша классика, так это однозначно тем, что её можно читать по-разному, я имею в виду, что можно спокойно знакомиться с историей исключительно с точки зрения сюжета, ну и чаще всего это ещё и хорошо написано, что тоже плюс, а можно копнуть глубже, узнать, например, в какое время писалась та или иная книга, что волновало автора, что он хотел показать, донести или над чем задуматься. Например, данная повесть "Тристан" вроде как банальная мелодрама с любовным треугольником, в котором практически никто не может быть счастливым. Интеллигентная, хрупкая красавица Габриэла выходит замуж за коммерсанта Клетериана - человека недалёкого, но богатого и энергичного, рождение наследника которому отнимает у неё последнее здоровье. И вот в горном санатории, куда её привезли лечиться, она обзаводится воздыхателем по фамилии Шпинель; он не очень успешный писатель, выпустивший лишь одну книгу, но зато он видит прекрасную не только внешность, но и душу Габриэлы.

Однако же тут не надо глубоко копать, чтобы увидеть, как через столкновение двух мужчин Габриэлы Манн показывает столкновение мира духовного и мира материального, причём первый возвышенный обречён красиво и трагично погибнуть, а вот второй это и есть сама жизнь. Я не люблю крайностей, говорила уже не раз, и могла бы тут долго возмущаться тем, что так не бывает, слишком всё чёрно-белое, но, мне показалось, что и автор со мной согласен, не зря образы Шпинеля и Клетериана вышли несколько условными и гротескными. Слышала, что Манн очень высоко ценил Чехова, и вот, возможно, именно у последнего он взял иронию для описания своих персонажей, что заметно снижает градус пафосности и заставляет внимательнее присмотреться к действующим лицам. Эта повесть - отличный пример того, как у автора нет ни одного лишнего слова или сцены, всё продумано, выверено и внесено в повествование для своих целей, можно читать, перечитывать и размышлять над прочитанным не единожды.

Титульная новелла одноименного сборника, который Томас Манн написал сразу после выхода в свет своег первого, тотчас принесшего ему славу, романа "Будденброкки" в 1903 году и предваряет, предвосхищает тематику другого его знаменитого романа, "Волшебная гора", который будет написан двадцать лет спустя.

Действие "Тристана", как и в "Волшебной горе", происходит в швейцарском высокогорном санатории для больных туберкулезом. На самом деле. в этом заведении лечат от сорока болезней, не считая мелких, среди проживающих там больных выделяется писатель, накропавший книжку с невразумительным названием в невзрачной обложке, по мнению абсолютного большинства контингента и директора санатория. Он на самом скромном положении.

Туда же успешный коммерсант средних лет привозит молодую жену, после родов она начала кашлять и однажды с кровью, в легких затемнений не найдено, но решено было провести некоторое время в этом санатории для поправки верхних дыхательных путей. Красивая и благонравная дама становится общей любимицей, но особое, трепетное и благоговейное отношение проявляет к ней писатель Против ожиданий, здоровье ее не только не улучшается, но даже и ухудшается

В один из дней, когда пациенты отправляются кататься на санях, молодая женщина и писатель остаются наедине - старшую подругу, взявшую на себя добровольные обязанности дуэньи, сморил сон. Он просит ее рассказать о своей юности и том, как стала супругой господина коммерсанта, после уговаривает сыграть для негона фортепьяно, она отказывается, говоря, что доктора запретили играть - это может ухудшить ее состояние, но после они все же разыгрывают дуэт и это величайшее счастье, но платок, который она подносит к губам, закашлявшись, к крови.

И вот настает день, когда директор пансиона вызывает телеграммой супруга с малышом. То прибывает в сопровождении няньки - разодетой девицы, суть отношений которой с супругом дамы не составляет тайны ни для кого. Младенец упитан, кушает с аппетитом, мать не узнает. Писатель отправляет супругу письмо, в котором обвиняет его в том, что грубость его нравов стала причиной болезни прекрасного нежного создания, которое тот залучил в жены, смял и бросил как цветок, господин коммерсант уже готов хорошенько вздуть соперника, но тут сообщают, что дама скончалась.

Проходя мимо разодетой няньки с младенцем, писатель смотрит на малыша, тот гремит погремушками и оглушительно хохочет. Ну, такое - пошлость и мерзость, сожравшая красоту и любовь, не поперхнувшись. Но нет, Тристан не погибнет вслед за Изольдой. И все-таки прекрасная духовная высшая любовь существует, что бы там ни думали, чего бы ни говорили обыватели.

Когда читал рассказ, было такое ощущение, что попал в зазеркалье какое-то. А может и не ощущение это вовсе?. Я снова попал на Волшебную гору ( в реальности Волшебная гора вернулась в этот санаторий), где люди, по определению, одной ногой уже стоят там, и многие, если не все, знают, что вскоре там и окажутся( Значит и поведение у них не совсем такое , как у обычных людей. Я все думал, почему новелла называется «Тристан»?. История о Тристане и Изольде несколько другая, как мне кажется, да и горе-писатель наш не слишком на него похож.

Ладно, теперь о героях. Муж . Муж как муж. Ну и что, что коммерсант? Вовсе не ограничен и не глуп. Богат, заботлив. Ну и что , что шлепнул горничную? Не вижу тут большого греха.

Писатель Шпинель. Он мне не понравился от слова совсем. Как сказала бы Людмила – полный и безнадежный нарцисс и пренеприятнейшее существо. Не зря автор наделил его полными ногами – он словно слон в посудной лавке.

Ну и Габриэла. Вроде тоже женщина, как женщина. Она сама хотела выйти замуж за своего мужа, и высшим счастьем для нее было увидеть своего ребенка. Все как у нормальной семьи.

Так что мы имеем в итоге. Да, она попала в санаторий с смертельной, как оказалось болезнью. Ее вырвали из семьи и погрузили в грустное одиночество. Шпинель сумел разбудить ее душу и впустить в нее музыку, которая подняла ее над землей в свой последний полет. Помните, какой легендой начинается книга «Поющие в терновнике»?

Легендой о птице, поющей свою самую главную и последнюю песнь о любви, чтобы потом упасть на острые тернии и умереть.

Да, есть еще непонятный образ ребенка, введенного в сюжет. Словно он и есть главный виновник всех бед Габриэлы. Не знаю, в зазеркалье ведь свои законы.

Вот пожалуй и все)

Вау! Просто вау, товарищи. Это было шедеврально! С "Волшебной горой" Томаса Манна у меня отношения не сложились. Сюжет там настолько однообразный и тягучий, что я осилила только аудиоспектакль. До сих пор помнится это завывающее тоскливое аудиосопровождение. "Тристан" несколько напоминает "Волшебную гору", опять больница вдали от городской суеты, опять размеренная и однообразная жизнь пациентов. Но, это рассказ, и в нём, я кажется, и распробовала, что такое Томас Манн, точнее, что такое его творчество.

Сюжет не ахти какой закрученный. И любовь – не любовь и измена-не измена, и ревность-то даже какая-то не такая как у всех. Это я, конечно же о главном герое – герре Шпиннеле, который и писатель-то не писатель. И, не смотря на то, что у этого человека всё не как у всех, и признаться в любви он не может, и как следует насолить врагу не в силах, в конце, да в том самом конце, где появляется малолетний сын его возлюбленной, буквально влезаешь в шкуру этого чудака и испытываешь на себе его чувства и эмоции. Весь этот незатейливый эпизод написан в утончённой изысканной манере, что даже, если бы игрой на рояле всё закончилось, я бы уже поставила высший балл!

Престарелый лошок-додик, мнящий себя писателем (написавшим один провальный роман) и утонченным интеллектуалом, западает на красавицу-жену успешного предпринимателя. В качестве козыря для ее соблазнения (неосознанно, конечно, поскольку сам даже теоретически не допускает успеха) он решает показать ей, какой он не такой как все, что он-то видит ее настоящую, всю такую возвышенную и недостижимую, светлый образ чистой красоты. В качестве художественного допущения эта дама на серьезных щах слушает юродивого и даже сама проникается этой идеей, что она - поруганный грубым мужланом (то бишь, ее мужем) чистый цветок, растерзанный впридачу до неприличия здоровым ребенком. А следовало бы благородно погибнуть, держась за ручку с настоящим ценителем ее королевской красоты.

Читать смешно и немного мерзко.

Интересная, но непростая новелла, заставляющая задуматься. В один популярный немецкий санаторий в горах однажды успешный коммерсант Клетериан привозит свою жену, Габриэлу, которая родила сына-крепыша около 10 месяцев назад, но не восстановилась, заболела, - похоже, туберкулёзом. В этом же санатории проживает не очень успешный писатель, автор лишь одной книги, со звучной фамилией Шпинель. Молодая женщина изящна и прекрасна, она интересна всем обитателям санатория, но больше всего - странному писателю: нет, не с эротической точки зрения, а скорее, как особа, когда-то близкая к искусству. Однажды она играет на фортепиано- сначала печальный ноктюрн Шопена, затем "Тристана и Изольду" (автор не указан, смею предположить, что это Вагнер).

Манн создаёт конфликт: противостояние возвышенного и прагматичного, причем оба персонажа: и Клетериан, и Шпинель неидеальны. Писатель (это ведь он "Тристан"?!) описан даже немного отталкивающе: человек с плохими зубами и очень большими ногами, он трус и, похоже, прожектёр, но он чувствует, что молодая женщина умирает. Да и Клетериан хоть и любит свою жену, но на первом месте у него все же не она: как же он был раздражен, когда его вызвали в санаторий, и допустить он не может, что жена при смерти... А Манн исподволь, создав этот конфликт, просит читателя решить для самого себя: как было бы правильнее? Но ответить очень сложно...

"Тристан" входит в цикл, обозначенный мною как серия о людях искусства. "Тристан" - это размышления Манна о том, что значит быть писателем. Я даже углядела насмешку Манна над самим собой, рисуя образ писаки из санатория для больных, который создал огромное, но скучное произведение. Напомню, что два года назад были закончены Будденброки. А наш Тристан пишет письмо мужу своей санаторской подруги, полное обличительных слов и презрения, но мы уже чувствуем, что человек-то с душком. И очень сильным, к тому же. Когда заявляется муж, этот Тристан не может сказать ни слова в защиту своих пафосных речей и муж, типичный буржуа и потребитель, легко затыкает за пояс человека искусства. Практицизм и приземленность побеждают порывистость и глупую романтику. И жена тоже хороша!

Не могли не всплыть ассоциации с "Волшебной горой", появившейся на двадцать лет позже, но уже здесь чувствуется разреженный воздух и санаторий готовится к приему других героев, а вот из-за угла появляется синюшный доктор. Нельзя не сопоставить "Тристана" с "Тонио Крегером", где писатель чужд миру по своему ощущению, а не по бессмысленной позе. В общем, интересная новелла, попытка Манна осмыслить место писателя в мире.

Странную неприязнь (из-за его несуразности?)можно испытать к герою «Тристана» писателю Детлефу Шпинелю: у него «были крупные зубы и громадные ноги»; оттого что «впадал в эстетический восторг, восхищаясь каким-нибудь красивым зрелищем-сочетанием двух цветов, вазой благородной формы или освещенными закатом горами»; потому что «в такие минуты он готов был заключить в объятия самую чопорную особу, будь то мужчина или женщина»; а симпатизировать писателю-выскочке, не написавшему «никаких других книг, кроме одной» было бы вообще странно, если бы Т. Манн не подсказал нам, что «писатель -…удивительный субьект, фамилия которого звучала как название драгоценного камня» , но этого Манну мало! Симпатии наши к несуразному писателю с громадными ногами чудесным образом возрастают, едва узнаем мы, что по прибытии в санаторий новой пациентки – молодой матери с проблемами в «дыхательном горле»- Шпинель «побледнел и, казалось, прирос к месту, хотя она давно уже удалилась». Не забывая о странностях его единственной книги, полной любованием «изысканными вещами….и драгоценнейшими произведениями искусства», его страстью писать письма, не особенно, видимо, нужные их адресатам,но отметим явную заинтересованность новой пациентки Габриэлы Клетериан господином Шпинелем, и,не вдаваясь в многочисленные дробности, уводящие нас от главной темы, сразу же обратим внимание именно на то, как по-писательски мастерски заставив пробудиться(измениться, родиться?) эстет Шпинель в «столь хрупкой грации и столь нежной прелести…с волосами каштанового цвета и вьющейся прядке возле правого виска, где маленькая, странная, болезненная жилка над четко обрисованной бровью нарушала своим бледно-голубым разветвлением ясную чистоту почти прозрачного лба»…Пробудиться - чему?
Ах, автор рецензии не сможет ясно ответить на этот прямой и простой вопрос, не процитировав слова той, что вскоре преобразится необычайно-из Габриэлы Клитериан- в Габриэлу Экхоф, а далее, чудесно и невообразимо, хоть «шесть их было, кроме вас, вы не входили в их число, а выделялись среди них, как КОРОЛЕВА»…
-Вы были особо отмечены в кругу своих подруг. Маленькая золотая корона, невидимая, но полная значения, сияла у вас в волосах…сияла незримо…Я бы увидел ее, увидел ее у вас в волосах, если бы , никем не замеченный, спрятался в зарослях в такой час…
-Один бог ведает, что бы вы увидели..
И вот, несмотря на всю «незначительность» этого разговора, супруга господина Клетериана не раз мысленно возвращалась к нему. В нем таилось НЕЧТО, дававшее пищу ее размышлениям о самой себе…
И все это -уже достойно восхищения, полное какого-то гипноза, поэзии и …красоты.
Отдельно можно подумать о забытой музыке, которую вспоминает и играет КОРОЛЕВА, о письме Шпинеля к мужу королевы, который не просто не разглядел, а неприятием красоты – ежедневно принижал и убивал ее, и о постыдном поведении писателя, (которого читатель уже начинает понимать и принимать) при известии о смерти пациентки туберкулезного санатория - королевы Габриэлы- прочтем и будем перечитывать «Тристана» вновь. Но…
Обогатим свои познания, чувства и вкусы другими исследованиями «Тристана»?
================================================================
Тристан-Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Тристан и Изольда - легендарные любовники, история которых былаизлюбленной темой средневекового эпоса и романа. легенда о них,кельтического происхождения, возникла в Бретани приблизительно в Х в. поР. Хр. и оттуда распространилась по Франции и Англии. Содержание еесводится к тому, что витязь Т., племянник короля Корнвальского Марка, он же рыцарь "круглого стола" короля Артура, освободил Ирландию от Моргоута, чудовища вроде Минотавра, которое собирало с Корнваллиса дань молодыми девушками, и сосватал для Марка золотокудрую Изольду, дочь короля Ирландского. Во время путешествия из Ирландии в Корнваллис Т. И Изольда, по ошибке, выпивают любовное зелье и отныне связаны взаимной страстью навеки. Марк женится на Изольде, но последняя обманывает супруга с Т. После ряда веселых и опасных приключений, Т., изгнанный ревнивым королем, возвращается на родину, в Бретань. Там он женится, с отчаяния, на другой женщине, которая напоминает ему Изольду именем и наружностью - на Изольде-белоручке (lseult aux blanches mains).Начинаются странствия скучающего Т. и его подвиги. Т. получает в сражении рану; ее может излечить лишь первая Изольда, за которой Т. И посылает; вестнику он велит поднять на корабле белый парус, если он привезет Изольду, и черный - в противном случае. В миг приезда золотокудрой Изольды, ее соперница Изольда белоручка, из ревности и мести, сообщает Т., что паруса на корабле - черные. Т., "удерживавший свою жизнь" (qui retenait sa vie - по выражению старых поэм) лишь до этой минуты, умирает. Золотокудрая Изольда умирает на его трупе. Из могилы любовников вырастают виноградная лоза и розовый куст, которые, обнявшись, вечно цветут. Самые имена героев указывают на древность легенды: Т., (Drystan) был у кельтов божеством, горевшим любовью кбогине Изольде (Essylt); некоторые мифологи видят поэтому в Т. -воплощение солнца, в Изольде - воплощение земли, в любовном напитке -символ плодотворящего дождя. В легенде есть черты, роднящие ее сантичными сказаниями (о Тезее: минотавр, история с парусами, повлекшаясмерть Эгея) и древнегерманскими сагами (о Нибелунгах: любовь Зигфрида кБрунгильде, сосватанной им для короля Гунтера). Основная тенденциялегенды - прославление страсти, рвущейся из границ социальных условий иприличий - обусловила успех ее в кругу средневековых романистов ичитателей, недовольных аскетическим духом современности. Веселыеавантюры Т. особенно ценились средневековьем; но уже очень ранопоявились меланхолические, мечтательные и сентиментальные поэтическиеварианты, украсившие первоначальное сказание. Этот двоякий элементлегенды: первобытно-страстный, античный, реалистический и утонченнонежный, средневековый, идеалистический, вызвал двоякое отношение к нейпозднейших поэтов и романистов, искавших в легенде о Т. и Изольде уроковто природной, языческой, то человеческой, христианской морали. Преждевсего легенда обрабатывается в виде песен элегического содержания, такназ. "жалоб" (lai), которые пелись и декламировались во Франциитрубадурами, под аккомпанемент роты (первобытной скрипки). Гомером этихбылин считают Кретьена из Труа, XII в.; его обработка легенды до нас недошла. Уже в древнейших обработках легенды, принадлежащих трубадурам(труверам) XII в. Бepулу (Beroul) и англо-норманну Томасу (Thomas),сказывается двойственное понимание легенды: Берул воспевает веселую,пикантную сторону приключений Т. и Изольды, в манере современной ему"побасенки" (fabliau); Томас выдерживает серьезный и элегический тон"жалобы" (lai). Вообще во французских древнейших обработках легенды о Т.и Изольде преобладает игривый и шутливый тон, не чуждый грубости тоговремени. Знаменитый немецкий эпик начала ХIII в. Готфрид Страсбургский, в своей поэме о Т., доведенной до второго брака Т., придерживается этого же тона; в его поэме большую роль играют хитрости Изольды, обманывающей мужа. Ранее Готфрида немецкую поэму о Т. написал (около 1175 г.) вассал Генриха Льва, Эйльгард Обергский, а Готфридова поэма вызвала позднейшие пересказы Ульриха Тюргеймского (1240 г.) и, в конце XIII в., саксонца Генриха Фрейбергского. Серьезного и нравоучительного тона придерживается в своей трагедии о Т. и Изольде, нюрнбергский поэт сапожник XVI в. Ганс Сакс; это уже не миннезингер, а "мейстерзингер" - более рассудочного и педантического типа: для него любовь Т. и Изольды - греховная связь ,обрекающая их на погибель. В течение трех-четырех веков (с XIII по XVIв.) сюжет о Т. и Изольде разрабатывается на всяческие лады поэтамифранцузскими (даже еще в XVIII в. романистами de Tressan и Creuze deLessez), английскими и германскими, доходит до Италии и даже до России. Данте упоминает Т. и Изольду в своем "Аде" наряду с античными образцамиверных любовников - Парисом и Еленой, Энеем и Дидоной. В Россию роман оТ. и Изольде проник из Сербии через Польшу в XVI - XVII в., одновременнос Бовой Королевичем; в Сербию он попал из Италии. Так наз. познанскаярукопись (XVI в.) заключает в себе собрание нескольких повестей подобщим заголовком: "Починаеться повесть о витязех с книг сэрбъских, азвлаща (т. е. особенно) о славном рыцэры Трысчане (т. е. Тристане), оАнцалоте (т. е. Ланцелоте) и о Бове и о иншых многих витезех добрых"(см. Веселовский, "Опыт истории развития христианской легенды").Немецкие романтики XIX в. (Иммерманн) вновь открыли благодарный сюжет иобработали его с тенденцией более или менее идеалистическою (Рих. Вагнер- даже с тенденцией почти аскетической). Вагнер возбудил особенный интерес к легенде своею музыкальною драмою "Т. и Изольда", поставленною впервые в 1865 г. Обрабатывал тот же сюжет философ Эдуард Гартман. См.перечень произведений на тему Т. и Изольды, предшествовавших музыкальной драме Рих. Вагнера, в книге Kufferath'a, "Le theatre de R. Wagner.Tristan et lseult" (П., 1894) и в предисловии Всев. Чешихина к переводу"Т. и Изольды" Вагнера на русский яз. (Лпц., 1894). Всев. Чешихин.
. https://reshal.ru
В годы написания новелл «Тристан» и «Тонио Крегер» Томас Манн испытывал большое влияние философии Ницше и Шопенгауэра. У Ницше Манн воспринял аристократизм мысли, неверие в народ, революцию. Большое воздействие на писателя оказали идеи Шопенгауэра о господстве над миром слепой неразумной воли, о бессмысленности, хаотичности окружающего мира.
Его же философией навеяна столь частая в творчестве Т. Манна тема болезненности, вырождения и распада.Томас Манн умер в Цюрихе 12 августа 1955. /Интернет, www.rambler.ru/
Целью нашей работы является исследование вертикального контекста новелл Томаса Манна.В данной работе будет определено понятие вертикального контекста как особого рода историко-филологической информации, рассмотрено понятие глобального вертикального контекста.Затем будут исследованы все элементы структуры вертикального контексты новеллы Томаса Манна «Тристан» ,рассмотрен глобальный вертикальный контекст произведенияВ заключении мы обобщим полученные сведения о вертикальном контексте новеллы, оценим объем фоновых знаний, которым должен обладать читатель для полноценного восприятия данного произведения.
В приложении будет дана некая общая оценка новелл Томаса Манна
«Тристан» 1. Понятие вертикального контекста
На современном этапе развития филологической науки особенно остро стоит проблема восприятия текста. Для того чтобы подойти к решению этой проблемы, нужно определить различие между двумя аспектами понимания текста.
Первый из них – это понимание в самом обычном, прямом смысле, без которого вообще невозможно осмысленное чтение. Это понимание слов, фраз, фигур речи и т.д. Второй аспект связан с такими дефинициями, как «язык и литература», «стилистика и поэтика художественной речи», с воздействием на эмоциональную сферу человека. Он оперирует такой системой категорий, как реалии, литературные аллюзии и т.д. Полноценное восприятие текста невозможно без их понимания.
Дадим определение вертикальному контексту художественного произведения.
Вертикальный контекст того или иного произведения, автора или целого литературного направления – это информация историко-филологического характера, включающая в себя реалии, разного типа литературные аллюзии и цитаты.
Следует различать вертикальный контекст и фоновое знание. Фоновое знание – это совокупность сведений, которыми располагает каждый человек.
Фоновое знание образуется в течение всей жизни в результате обучения, накопления опыта и т.д. «Вертикальный контекст – это принадлежность единицы текста. Любая единица текста, представляющаяся нам во всем разнообразии своих так называемых горизонтальных контекстов, может иметь еще и вертикальный контекст, который непосредственно нашим чувствам недоступен».
(Гюббенет 1991:7)
В зависимости от объема своих фоновых знаний каждый читатель может воспринять, понять весь вертикальный контекст какого-либо произведения или только его часть.
В заключении нашей работы будет показано, что читатель может воспринять еще и некие сведения об исторической эпохе произведения, о характере общественных отношений эпохи, в которой жил и работал автор, о самом авторе, которые автор неосознанно привнес в свое произведение.
Среди основных категорий вертикального контекста следует выделить реалии и литературные аллюзии и цитаты. Безусловно, реалии и цитаты не всегда равноценны по своей значимости. Во многих случаях читатель может ограничиться только догадкой, так как это не препятствует «должной степени полноты восприятия». (Гюббенет 1991:9) Но в ряде случаев, непонимание смысла и целесообразности встречающихся в тексте реалий и цитат, невнимание к ним может привести к частичной или даже полной утрате смысла читаемого текста.
Большое значение для понимания литературно-художественного произведения имеет наличие в нем топонимов и антропонимов.Топонимы – это тип реалий, представляющий собой разнообразные географические названия « от названия коттеджа или усадьбы до названий улиц городов, районов» (Гюббенет 1991:82).Антропонимы – это также разновидность реалий, представляющая собой собственные имена (имя, фамилия персонажа).И топонимы, и антропонимы часто ускользают от внимания читателей.
«Читатель, как правило, останавливается на имени и фамилии персонажа, если автор привлекает к ним внимание » (Гюббенет 1991:108). Это могут быть «говорящие» имена, вызывающие у всех читателей стереотипные ассоциации. Но, называя своего персонажа, автор может руководствоваться личными ассоциациями, не имеющими ничего общего с общепринятыми.
То же самое можно сказать и о географических названиях. Присутствие в тексте того или иного топонима может служить различным целям: вызывать у читателя общепринятую ассоциацию, переносить читателя в эпоху произведения и т.д. Читатель же может не всегда догадаться о целях автора или же увидеть что-то такое, о чем автор и не подозревал.
Словом, топонимы и антропонимы «представляют собой очень важные категории вертикального контекста, пренебрежение которыми значительно обедняет наше восприятие художественного произведения» (Гюббенет 1991:127).
Следует также отметить наличие в тексте произведения включений различных иностранных слов, словосочетаний, фраз. Такие включения могут служить различным целям: от подчеркивания изящества или загадочности какого- либо объекта, явления до указания на вульгарность или комичность чего-либо.
Можно придумать совершенно фантастические цели использования «иностранных включений», особенно в современной литературе, но такие исследования не являются целью данной работы.
Введем понятие глобального вертикального контекста.
Глобальный вертикальный контекст – это «весь социальный уклад, все понятия, представления, воззрения являющегося предметом изображения социального слоя, знание которых необходимо для того, чтобы произведения, относящиеся к данному направлению, могли быть восприняты читателями разных стран и эпох» (Гюббенет 1991:39).
Таким образом, рассмотрение отдельных «вкраплений» вертикального контекста не может дать полноценного понимания художественного произведения, особенно, если читатель далеко отстоит во времени от изображаемой эпохи. Для наиболее полноценного восприятия необходимо знание глобального вертикального контекста, «контекста эпохи».
Мы кратко рассмотрели основные теоретические сведения о вертикальном контексте художественного произведения. Теперь можно перейти непосредственно к анализу вертикального контекста новеллы Томаса Манна
«Тристан»

• Анализ вертикального контекста новеллы «Тристан»

Противопоставление "тонкой" натуры натуре "грубой". Псевдописатель супротив купца-мужа. Ну начну с того, что любовнику (или пока просто воздыхателю) муж всегда представляется чем то не тем. Неким грубым болваном, обладающим некой возвышенной особой, особой прекрасной и достойной большего. Большего, того кто её оценит по-настоящему. То есть собственно этого самого воздыхателя (любовника). А муж что, муж это так мужлан какой то, муж априори не способен оценить то, чем обладает. Вот логика новоявленного "Тристана" то бишь этого псевдописателя, молодого и гнилозубого.
Много в этом, конечно, снобизма. Разделение на "простого", "грубого" человека и на человека "тонкого" и "восприимчивого", как он сам о себе думает.
А Вы, читатель, к кому ближе? К прозе жизни или к воздушным замкам? Снобизму то подвержены оба этих варианта. Практичный человек вполне может смотреть свысока на витающего в облаках заумного бездельника, не добившегося ничего в жизни. А псевдописатель будет презирать практичного человека за то, что он не способен оценить как здорово его жена играет Шопена, как золотая корона мерцает на её голове. Что не видишь короны?! Вот и я том же, ты "болван", "мужлан", не видишь, а она есть. Я вижу!! Я тонко чувствую всякие незримые материи.