Лица в воде

Ее глаза были глазами провидца, и можно было бы с уверенностью сказать, что все, на что она смотрела, было чем-то, что было доступно лишь ее взору и пониманию; по сравнению с ней, давным-давно выпустившейся из университета смотрящих, остальные были всего лишь на этапе изучения основ.

Иногда казалось, что у нас на двоих была одна страшная тайна; порой у меня в голове возникала удивительная фантазия, будто мы кружили в небе двумя ястребами, столь же далекие друг от друга, как ветры, дующие в противоположные стороны, и оба этих ястреба в определенный момент слетелись на один и тот же труп и, начав его терзать, понимали, что он сочленен из разлагающихся частей наших тел.

бессмысленным, даже грубым, будет любой протест «это неправда», когда ты уже осознал, что истина – что-то, что и так непоколебимо лежит в основе основы основ, и ей не требуется защита

От них пахло как от профессоров на пенсии, смесью утраты и любви, схемами со стрелочками и мелким шрифтом со звездочкой, указывающим на текст внизу страницы, который был стерт.

Они были планетами, мчавшимися по собственным орбитам, и по их поведению невозможно было понять, когда наступает их личный день или ночь и как ведут себя их тайные приливы, описать их космические столкновения-бури-наводнения-засухи и положение силы.

Солнце светило, просачиваясь теплом сквозь высокое облако, которое набухало и расползалось слой за слоем, как вата на синих противнях в духовке, а я лежала в парке на траве, глядя в небо, заткнув уши, чтобы заглушить шум и гам, и отворачивая глаза, чтобы не видеть износившихся и озверевших людей. Парк был просторный. Кажется, была весна.

должно быть, подобные чувства испытывает рыболов, догадавшийся по кругам на воде о присутствии радужной рыбки, которая непременно погибнет, если останется жить в этих нечистотах. как изловить ее, не поранив?

меня сбросили с обрыва – я повисла над пропастью, зацепившись за край пальцами, по которым пляшет и топчется Гигантская Нереальность

Любовь, голод и страх неминуемой смерти – трансформируют небрежно очерченную обыденность в чудо.