Городок

— Я никогда не буду рядом ни с кем в том смысле слова, которые вы в него вкладываете. Мне кажется, один друг у меня всё-таки есть, но я пока в этом не уверена и, пока не обрету уверенность, стану жить в одиночестве.
— Но одиночество — это тоска.
— Да, тоска. Однако в жизни бывают вещи и потяжелее. Разбитое сердце, например, гораздо хуже печали.

Увидеть и узнать худшее — значит лишить страх его главного преимущества.

Если меня не трогали, я проявляла пассивность, если задевали — уходила в себя; забывали — я не напоминала о своём существовании ни словом, ни взглядом.

Казалось, что он не в состоянии принять простую правду и увидеть во мне то, чем я на деле являлась: ни мужчины, ни женщины не в состоянии жить без заблуждений, а если под рукою их нет, они создают их сами.

В лживости и холодности вас вроде бы не обвинишь, однако я убеждён в том, что вы совершили в жизни величайшую ошибку: все ваши чувства поставлены с ног на голову — вы равнодушны тогда, когда должны испытывать благодарность, и слишком горячитесь, когда стоило бы проявить холодность.

Мечты наяву — обманы демонов.

Жизнь остается жизнью, как бы она нас ни ранила: уши и глаза наши продолжают нам служить, как бы мало радости и утешенья ни сулило то, что придётся увидеть и услышать.

Не трусость ли, не малодушие — так бояться впечатления, производимого тобою?

Любой легко почувствует мукам голода, но мало кто может даже вообразить терзанья узника в одиночной камере.

Нам очень часто приписывают добродетели, которыми мы не обладаем.