Оскар и Розовая дама

— Нельзя, чтобы он увидел, в каком мы состоянии, — добавил отец.
И вот тут я понял, что мои родители просто трусы. Нет, хуже: трусы, которые и меня считают трусом!

— Нет. Вы не понимаете. Почему Бог допускает, чтобы люди болели? Он злой? Или просто у него недостаточно сил?
— Оскар, болезнь — она как смерть. Это данность. Это не наказание

- Почему Бог допускает, чтобы люди болели? Он злой? Или просто у него недостаточно сил?

• Оскар, болезнь - она как смерть. Это данность, это не наказание.
• Сразу видно, что вы ничем не больны!

Якщо в лікарні вимовити слово "помирати", ніхто тебе не почує. Можеш бути певним - заляже пауза, і розмова перейде на іншу тему.

Сегодня утром в восемь часов я сказал Пегги, что любил ее, что любил лишь ее одну и не представляю себе жизни без нее. Она расплакалась и призналась, что я причинил ей сильную боль, потому что она тоже не любила никого, кроме меня, и что у нее не будет никого другого, тем более теперь, когда она порозовела.
И вот что любопытно: мы оба разрыдались, но это было очень приятно. Странная штука эта семейная жизнь. Особенно после пятидесяти, когда испытания уже позади.

Дорогой Бог!
Сегодня я прожил период от сорока лет до пятидесяти и натворил при этом кучу глупостей.

— Нет, Оскар. Не путай Бога с Дедом Морозом. Ты можешь просить у него только о духовных вещах.
— Например?
— Например, о храбрости, терпении, просветлении.

В старости всегда пропадает желание путешествовать.

Люди опасаются смерти, потому что страшатся неведомого. Но неведомое — что это на самом деле?

Дорогой Бог!

Пегги Блю уехала. Она вернулась к родителям. Я ведь не идиот и понимаю, что больше ее не увижу. Никогда.

Я не писал тебе, потому что было очень грустно. Мы с Пегги прожили жизнь вместе, и теперь я оказался один, лысый, ослабевший, усталый — лежу себе в постели. Какое безобразие эта старость.

Теперь я разлюбил тебя.

Оскар