Пидор

He felt a killing hate for the stupid, ordinary, disapproving people who kept him from doing what he wanted to do.

"Ни один человек на свете поистине не одинок. Ты – часть всего живущего".

Ли ищет контакта или признания, точно фотон, вырывающийся из тумана мнимости, чтобы оставить несмываемый след в сознании Аллертона. Но не найдя себе адекватного наблюдателя, он может болезненно рассыпаться, как оставшийся незамеченным фотон. Ли еще не знает, что обречен стать писателем — только так он сможет оставить несмываемый след, захочет Аллертон выступать наблюдателем или нет. Ли жестко впрессовывается в мир вымысла. Он уже сделал свой выбор между жизнью и работой.

Automatic obedience, synthetic schizophrenia,
mass-produced to order. That is the Russian dream, and America is not far behind. The
bureaucrats of both countries want the same thing: Control. The superego, the controlling
agency, gone cancerous and berserk.

Депрессия ему не нравилась. Ограниченность собственных желаний напоминала прутья клетки, цепь с ошейником. Это он научился понимать после многих дней и лет, как понимают животные - цепь не пускает, решетки не поддаются. Он никогда не уступал - всегда выглядывал сквозь невидимые прутья, бдительно, вечно настороже, дожидаясь, когда сторож забудет запереть дверцу, перетрется ошейник, прут клетки выскочит из гнезда... страдая без отчаянья и смирения.

Я слыхал, из Государственного департамента вычищают всех педиков. Если это правда, там останется только обслуживающий персонал

"Someday I am going to have things just like I want," he said to himself. "And if any moralizing son of a bitch gives me any static, they will fish him out of the river."

He was as careless of his clothes as Lee was.

I don't mind people disliking me," Lee said. "The question is, what are they in a position to do about it? Apparently nothing, at present.