Дитя Колорадо

— Тогда я поделюсь с тобой секретом, который известен любому человеку, проработавшему в газете достаточно долго: в реальной жизни число завершенных историй — с началом, серединой и концом — ничтожно мало или вообще равно нулю. Но если ты подкинешь читателю хоть одно неизвестное (два — это максимум), а потом добавишь какую-то версию — Боуи их называет «должно быть», — читатель сам придумает себе историю. Удивительно, правда?

Мы, несчастные, обречены всегда ожидать, что произойдет самое худшее, именно потому, что так получается очень редко. Это дает возможность смириться с тем, что всего лишь паршиво, ведь тогда оно кажется сносным и даже хорошим.

Ты снова и снова возвращаешься к этому, как ребенок, который не может не трогать языком дырку в десне после того, как выпал зуб.

мы, несчастные, обречены всегда ожидать, что произойдёт самое худшее, именно потому, что так получается очень редко. Это даёт возможность смириться с тем, что всего лишь паршиво, ведь тогда оно кажется сносным и даже хорошим.

Пусть твоя левая рука не знает, что делает правая.

– Я думаю, Стефани, человеку не дано знать наверняка, сделал ли он все, что мог. Скорее, большинство из нас приговорено – черт, даже обречено – думать, что мы могли сделать чуточку больше, даже когда нам удается заполучить то, к чему мы так страстно стремились.

Мы, бедные смертные, так устроены, что всегда ждем самого худшего, а оно случается крайне редко. Обычно происходит просто плохое – почти хорошее, если на то пошло, в сравнении с самым худшим, – и уж с этим мы вполне справляемся.

Люди любят истории, от которых в зимний вечер по коже бегут мурашки, особенно когда в доме горит свет,  а от пылающего камина расходится приятное тепло.