Рецензия на книгу

• 

  Аноним14 января 2018 г.

  Пока помнишь о крыльях – ты неуязвим

  Автор пишет: «Есть у меня странности, о которых никто, кроме близких, не знает. Я умею создавать в своей голове запахи и с их помощью вспоминать прошлое. Мне достаточно разбудить в голове запах ржавых сундуков, которые стояли в прихожей дома знахарки, чтобы вспомнить весь тот день – большой ларь, портреты на стенах, скрипучий деревянный пол. Постового, перебегающего дорогу, толпу на тротуаре. Тетечку, которая шепчется с нани, а потом уходит, придавленная своим горем, – высокая, крупная, сутулая. Пахла она так же, как наши куры по осени, – тоской и отчаянием».

  Но Наринэ Абгарян умеет не только создавать запахи. И не только запахи. Когда я читала, я и видела, и слышала, и чувствовала на вкус всю ту реальность, о которой рассказывала писательница. Это похоже на эриксоновской гипноз. Ты открываешь книгу и переносишься в атмосферу:
  

  • любви, почитания старых обрядов

  
  («дело не в самих традициях, дело в их утешительной и даже целительной силе», «свадьбы, похороны, рецепты блюд, узоры ковров, жертвенные обряды остаются такими же, как тысячу лет назад. Вековой уклад стал для наших людей той непреложной истиной, которой нужно беспрекословно подчиняться. Я не знаю – правильно это или нет. Но я считаю, что раз так придумано, то так и должно быть

  • человеческого отношения ко всему живому (« нельзя обижать живую природу, обижая ее – обижаешь себя»),
  • отношения к Богу как к уважаемому близкому.

  ому.

(«Берд нравился ей своим отношением к Богу – Вера не раз слышала, как старики, разговаривая с Ним, называли его «Господь-джан». Словно Он не абстрактное вселенское добро, а конкретный человек, всеми уважаемый патриарх, который живет буквально рядом, воооооон там, сразу за поворотом, вторая калитка за старой сливой, можете не стучать, у Него всегд
• любви и при этом уважения отношения к детям;
ния к детям;
(«С самого рождения она привыкла к объятиям родных – нежным, любящим, спасительным. Они защищают и благословляют, утешают и исцеляют. Девочка засыпает и просыпается в этих спасательных кругах, живет и дышит ими. Она не знает, что эти объятия, эти спасательные круги когда-нибудь оборвутся и, взмахнув высвобожденными крыльями, унесутся в безмолвное небытие. Девочка еще слишком мала, чтобы уметь распознавать течение времени. Каждый миг для нее – бесконечность. Каждый миг для нее – вечность»).
(– Какое-то странное у вас отношение к детям, вы их совсем не щадите. Здесь каждый, каждый ребенок с рождения знает не только о своих ушедших родственниках, но даже о резне знает. Разве это правильно?
– Ты предпочла бы, чтобы твоя дочь выросла манкуртом?
– Нет. Но зачем говорить детям то, к чему они не готовы?
– Затем, Вера, что, если ребенок спрашивает, значит, он готов к ответу. Иначе он
• восточной мудрости, перекликающейся с христианскими заповедями
стианскими заповедями
(Старую Зою никто не любил – скупая, нечестная на руку, обозленная. Но и не игнорировали – здоровались, приглашали на семейные торжества, не отказывали в помощи. По-восточному мудро рассудили, что негоже не общаться с человеком, если даже по сути своей и по поступкам он полное дерьмо. Порицание – не людское дело. На то есть высший суд, ему все решать и по полочкам расставлять: на верхних – праведных и юродивых, на средних – запутавшихся и оступившихся, а в самом низу, в пыли и забвении, – настоящих грешников).

Я погружалась в атмосферу описываемого детства героини и параллельно переносилась в свое детство. Книга, как машина времени, позволила ярко вспомнить женщин моего рода, маму, бабушку, почувствовать их любовь и мудрость, ощутить силу своего рода, его поддержку. Это – очень ресурсная книга.
Может быть, не настолько солнечная как книги про Манюню, потому что кроме любви, в книге есть страницы с описанием национальной вражды, погромов, строки, читая которые невозможно не почувствовать пережитые героями боль и страдания. Но, может быть, именно поэтому герои книги становятся почти родными, близкими и знакомыми, потому что в душе каждого из нас есть свои островки боли и страдания. И когда сердце сопереживает, а на глаза наворачиваются слезы, можно вспомнить, как нани Тамар говорит: «У взрослых все по-другому, не так, как у вас, детей. Иногда в душе взрослого накапливается очень много боли, вот тут, под горлом, – она постучала кулаком себя по груди, – и, чтобы эта боль отпустила, ее нужно выплакать слезами».

А если в нескольких словах выразить основное послание книги, то вот оно: «Папа говорит – ты стоишь в начале пути. За твоими плечами множатся и множатся твои ушедшие в небытие предки. За левым плечом – по линии мамы. За правым – по линии отца. Они – твои крылья, говорит папа. Они – твоя сила. Держи их всегда за спиной, и никто никогда не сможет сделать тебе больно. Потому что, пока помнишь о крыльях – ты неуязвим».