Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 июня 2017 г.

  Вы когда-нибудь ощущали в себе такой избыток жизни, счастья и любви, который, по словам Достоевского, невозможно перенести, и хочется умереть, дабы сделать соучастником этого счастья и любви целый мир?
  Душа вывернута наизнанку, и словно в жутком сне, когда ты ощущаешь трещинку на окне, тёмный блеск асфальта и ножницы стрелок на циферблате часов, как нечто невыносимое, ты ощущаешь малейшую улыбку сверкнувшего жеста во тьме, как часть себя, своих самых сокровенных чувств, которых ты касаешься со стороны...
  Помните как у Гумилёва в "шестом чувстве" выражен ужас перед тем, что можно ощутить вкус хлеба, женского тела, вина... но чем, как нам ощутить закат и красоту стиха?

  Иногда в любви и счастье, мы словно бы венчаемся с миром : волосы зари, рыжим пожаром размётаны по подушке облака... целуешь иные листы любимых книг, словно бледные ладони любимой женщины, а юбка, юбка любимой, дышит зелёным парусом, унося твою душу куда-то..
  И плевать нам в этот миг, что мы смертны, что возможно, нет жизни после смерти, ибо в нас столько жизни, что, кажется, если бы мы вдруг умерли вот сейчас, то мы бы не сразу это заметили : жизнь, голубоватым светом брызнула бы из кончиков наших пальцев, поднятых над глазами. Жизнь сузилась до блаженной голубой точки боли. Мотыльками журчит пульс на запястье, над этой огненной точкой звезды. Звезда погасла, а свет от неё живёт ещё мириады лет...
  Так мать ощущает как ребёнок касается её сердца своими прозрачными, призрачными ножками, словно бы человек касается ногами какой-то иной, маленькой и красной планеты, быть может, полной таинственной жизни.
  Владимир Куш - Soul Plexus.

  Продолжение

  Главный герой рассказа - Марк Штандфусс, влюблён в очаровательную Клару ( пьяный от счастья поцелуй аллитерации имён. Кстати : фамилия героя - отсылка к известной книге Макса-Рудолфа Штандфусса - жизнь бабочек).
  Они скоро должны обвенчаться. Марк уже представляет, как будет просыпаться по утрам с Кларой : рыжий пожар волос, размётанных по подушке... представляет, как будет целовать прохладную бледность её тонких запястий...
  Марк сегодня пьян от счастья, вина и любви. Он проходит мимо забора, за которым, словно зловещие гроба, нагромождены тёмные фургоны. Что в них? Мир - так чудесен, нечаян...Там может быть что угодно : скелеты великанов, таинственные сокровища...
  Ах, хочется всё, всё обнять своей счастливой душой, хочется протянуть эти новые открытия мира - Кларе! Хочется всеми чудесами и тайнами мира обнять любимую!!
  Марк огибает забор. Символически входит в "гроб" фургона, и видит... люстру, похожую на неуклюжего паука и одинокий стул в темноте на трёх ножках. Никаких чудес и тайн.
  Вы ещё не догадались на что похоже всё это? Да, вы правы, это то самое описание пустоты загробного мира из Преступления и наказания : тёмная банька с пауками из кошмара Свидригайлова.
  При чтении рассказа, поклонников Достоевского со спины грустно обнимет ( сомкнутый холодок объятий мурашек) трагическое чувство от прочтения эпизода с Шатовым из "Бесов" с его обнажённым, мотыльково заметавшимся счастьем от нежданного возвращения его беременной "жены", и неизбежной трагедии, которое это беззащитное счастье лишь оттеняло. Такое счастье почти невозможно перенести.

  Пейзаж повествования нежно испещрён экзотическим отблесками чего-то райского, трагически-невозможного, к чему влечётся душа и любовь, словно в южную страну жизни, когда "живые глаза асфальта - лужи", покрываются лёгким инеем звёзд, т.е., когда глаза человеку и миру закрывает ночь смерти.
  Бенгальская искра, звезда над почти гумилёвским заблудившимся трамваем. Зелёным парусом развевается юбка Клары, кружащейся в счастье по комнате... Сердце-кокон, вот-вот прорвётся мотыльковым светом, метнувшись к свечеревшим окнам глаз.
  И почему Марк не замечал раньше всей прелести этого вечернего мира? Огненный, неземной закат, словно крыло огромного ангела-мотылька, прореял над затихшим миром, оставив по себе звёздную пыльцу ночного города, кружащейся в тёмном воздухе.
  Как прекрасен вечерний собор с его рельефами какой-то неземной орнитологии рая и ада : ангелы, химеры...
  Как невесомо-роскошно балкончики на зданиях озарены закатом : они похожи на колыбели, укачивающие тишину этого дня и счастливые лица людей...
  И почему люди днём не поднимают глаз к небу, не замечают всей этой живой красоты?
  Мир так прекрасен! Марк едет на трамвае, думает о своём счастье и Кларе, о том, что у неё был какой-то ̶и̶н̶о̶з̶е̶м̶е̶ц̶ иностранец до него; но теперь это в прошлом. Как там у Мандельштама? "Заблудился я в небе, что делать?"
  Закат, вся доверчивая роскошь вечера и мира, дышали Кларой... Боже, как хочется обнять целый мир, поцеловать этот ликующий ветерок, закат..
  Нетерпение сердца, глаз... скорее бы вернуться к Кларе.. Торопится, сходит с ещё движущегося трамвая в густой, тёмный блеск течения асфальта, ночи и огней машин.
  У матери Марка, сидит какая-то женщина. Рассказывает о том, что сегодня Клара вернулась к своему "иностранцу".
  Мать Марка, мывшая посуду, прижимает к сердцу тарелку, словно щит, словно бы желая заслониться не только от этой страшной вести для сына, но и ещё от чего-то невыносимого...
  А сына уже нет. Сын не узнает, не увидит, не досмотрит подробностей заката, ибо опасно вот так вдруг полюбить, вдруг заметить всё красоту мира, которую не замечал раньше, и которая, словно бы мстя, сузилась до обжигающего блеска звезды, иглой пронзившей мотыльком заметавшееся сердце.

  Но странно... Марк смотрит, как Марк идёт по тёмной улице к своей Кларе. Рука - в коконе бинтов... нет, это спирали дыма и браслетов на руке Клары, которую он целует. Какие-то странные, хмурые люди у неё в квартире.. Вот этот, кажется, только что ехал с ним в трамвае.. Хочется что-то сказать, что-то важное, но губы, словно в каком-то рассказе Чехова, шепчут что-то бледное об иностранце, закате, молитве...
  Марк умер, или ещё жив? Как страшно это : умереть, и не заметить этого. Рука в бинтах. Тело - в коконе бинтов. Над Марком склоняется знакомое лицо. Грустно машет головой.
  Куда, в какие райские ли, адские ли страны, сейчас мотыльком отлетит его душа?
  Так это смерть, или ещё жизнь? И не так ли и наши губы порой в любви и вдохновении шепчут что-то бледное, жаркое, словно бы желая сказать что-то заветное, но говорят о чём-то другом? А что, если и Марка не было? Если ничего ещё не было?
  Так, порхает, журчит мотылёк в тёмной и душной комнате, в которой какой-то смурый человек покончил с собой, выстрелив себе в сердце. Разбился кувшин, зажурчала вода ( Соглядатай). Тень от люстры, прозрачным пауком засеменила в тёмный угол.
  Мотылёк вылетает в охваченный закатом город, проносится над опустевшей лавкой, в которой, посреди бабочек на стенах, замер на полу мёртвый человек с улыбкой счастья на лице ( Пильграм). Мотылёк проносится мимо совершенства залитого солнцем пляжа, испуганного мальчика на берегу ( Совершенство).. и дальше, дальше летит мотылёк, порой ударяясь в бледные окна ещё ненаписанных страниц Набокова (̶B̶e̶n̶d̶...) и теряется в небе, становясь одной из живых подробностей заката.

  25

  1,7K