Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 февраля 2017 г.

  Да — был ли папа-то, может, папы-то и не было?

  ¡Atención! ¡Atención! В рецензии содержится неприличное множество спойлеров! Если Вы её ещё не дочитали/собираетесь читать в ближайшее время/обладаете великолепной памятью и способны вспомнить прочитанную несколько лет назад рецензию, ни в коем случае не заглядывайте под кат! Я предупредила.
  Знаете, если бы в аннотации к «Квинканксу» было написано, что это головоломка /ребус/паззл/кубик Рубика/ещё какая хрень в этом роде, я бы не раздумывая поставила 5. Честно. Но то что я прочитала, считается романом, да ещё и реконструкцией горячо любимого мной со студенческих времён викторианского романа. И вот тут-то и возникают проблемы.
  Для начала скажу, что для меня художественная литература – это не только (а в некоторых случаях и не столько) пища для ума. Конечно, если книга даёт множество поводов поразмышлять, пофилософствовать, – это очень круто. Но для этого я могу почитать что-нибудь философское, поразгадывать загадки, поиграть в какие-нибудь интеллектуальные игры. Да для подобных целей существует куча всего. А вот художественная литература для меня – это, прежде всего, эмоции. Положительные или отрицательные – не столь важно. Но книга должна заставить меня чувствовать, а в идеале – вывернуть мою душу наизнанку. Что же я получила, прочитав без малого 1,5 тысячи страниц о страданиях невинного мальчика, потерявшего всё, что можно и нельзя? Раздражение. Лёгкое раздражение, вызванное, в первую очередь, наивностью (порой, граничащей с тупостью) главного персонажа и его мамаши (простите, совсем забыла ещё об одной эмоции – об облегчении, вызванном смертью оной. Вот это была эмоция так эмоция!). Сочувствие и сострадание? Не, не слышала. Печаль, вот-вот готовая перерасти в депрессию? Определённо, нет. И, знаете, дело не в том, что я сухарь, из которого слезу вышибить может только «Король Лев», да и то по старой привычке. Как раз наоборот. Для меня заплакать над книгой/фильмом/мультиком/музыкой – раз плюнуть. Лишь бы рядом никого не было. Этой книге, в которой страданий слишком много даже для её страшных размеров, не удалось выдавить из меня ни слезинки. Ни разу.
  В чём же причина? Да в том, что я ни одному слову не верила. Нет, я ни в коем случае не могу обвинить автора в отсутствии таланта или в том, что, создавая свой мир, он работал спустя рукава. Всё в точности наоборот. Паллисер проделал просто титаническую работу, создав (пусть и небольшой, но) продуманный до мелочей мир, в котором, очевидно, нет ни единого случайного персонажа, даты или события. Возможно, именно эта продуманность и помешала мне поверить в историю. Я ни на секунду не забывала, что читаю книгу о выдуманном персонаже, живущем в выдуманном мире (в котором, конечно, имеют место быть реальные топонимы и события). А мой внутренний Станиславский к концу второго тома просто охрип, но так и не перестал отстаивать свою точку зрения. Никакого погружения, увы, не произошло.
  Все вы (наверное) прекрасно знаете, что изюминкой данного произведения является то, что многие события, описанные в нём, можно интерпретировать двумя (а в некоторых случаях ещё большим количеством) способами. И, хотя, я точно знаю, что многое упустила (например, я никак не следила за датами в произведении, а они, очевидно, играют важную роль), многие вопросы остались для меня без ответа (о них ниже), перечитывать книгу мне вряд ли когда-нибудь захочется (и, нет, её объём не напугает человека, трижды в подростковом возрасте читавшего историю Мальчика-Который-Выжил). Возможно, в ближайшее время я почитаю интерпретации других читателей (спасибо Саше за ссылку!) и однозначно почитаю рецензии здесь, на сайте, но дальнейшего развития моё знакомство с романом не получит.
  Итог. Если вам не страшны кирпичи (кстати, глянула на книги в нашем книжном – вполне себе тяжёлое орудие для обороны и нападения), если вы любите хорошие детективные истории с кучей тайн и загадок, для разгадывания которых придётся (в идеале) выписывать даты, составлять списки с теориями, короче, проделать работу, которая, в идеале, лишь немного уступает авторской) – эта книга точно вам понравится.

  Дальше...

  
  Теперь немного о моей интерпретации романа, а также вопросы, ответы на которые я не получила.
  1) Что стало с Генриеттой? Постигла ли её в итоге судьба Лидии? Учитывая симметричность во всём (начиная от структуры романа, гербов пяти фамилий и кончая повторением судеб и событий), вполне вероятно, что и она родила внебрачного ребёнка. Холодное, мягко говоря, отношение Джона к ней во время последней встречи подталкивает меня к мысли, что дама была на сносях. Но тогда кто отец? Генри (он же Гога Гарри)? Тогда что значила эта странная просьба, адресованная Дейвиду Момпессону (человеку, убившему её несостоявшегося супруга и, по её словам, так плохо относившемуся к ней в детстве), забрать её с собой заграницу?
  2) Кто ребёнок Лидии и что с ним стало?
  3) Кто крикнул: «Осторожно! Сзади!», когда Эскрит убивал Хаффама? Тоже Джемайма?
  4) Почему же Джемайма, после всего пережитого, добровольно отдала завещание Джону Хаффаму?
  5) Кем Дигвиды доводятся Хаффамам (не могут не доводиться), и что толкнуло их так самоотверженно, не только разделяя с чужим мальчиком последний кусок хлеба, но и рискуя собственными жизнями, помогать Джону? Чувство долга? Глупость? Жажда наживы? Маловероятно.
  6) Что заставило юного Хаффама, так поглощённого идеей помочь многим людям (Диггвидам, Сьюки, «ученикам школы» Квигга, жертвам Алабастера), отказаться от этих идей, отделавшись от тех же Диггвидов и Сьюки небольшими денежными «компенсациями»? Как Джонни поступил с имением? Не могу поверить в то, что он так легко отказался от борьбы за него. После всего пережитого. После столько раз повторенной идеи, что ему необходимо получить должное образование и вырваться в свет. Возможно, он не хочет ни с кем делиться и лишь ищет наилучший способ обыграть всех. Не знаю.
  7) Почему Барбеллион был настолько заинтересован в том, чтобы Джон вступил в свои права? Так уж я и поверила басням о том, что его заботит судьба несчастного имения, настолько дорогого его сердцу!
  8) Отцом Джонни является Мартин. Эта версия пришла ко мне ещё в начале второго тома после прочтения дневника Мэри. Понимаю, что упоминаний о сексе в книге, которая является, пусть даже лишь реконструкцией викторианского романа, быть не может. Но при любом раскладе Питер, даже если он, скажем так, не герой-любовник (а иначе говоря – быстр на руку, ногу и расправу по части любви), не успел бы сделать ребёнка Мэри, ведь сразу после первого приезда в гостиницу он отправляется в обратный путь, а по возвращении из Лондона вынужден в ту же минуту ехать обратно. А вот Мартин, приехавший помочь юной дочери своего друга, спокойно мог успеть утешить молодую вдову. Эту теорию подтверждают, конечно, и пресловутое последнее предложение романа, и то, что он столько лет всячески помогал Мэри и ребёнку. И, лично для меня, ненависть Джемаймы, которую последняя объясняет лишь завистью, и которой я не верю. А вот нелюбовь к даме, родившей ребёночка от её супруга (напомню: считается, что Мартин не способен врать) – вполне себе причина.
  9) Та самая шокирующая версия, которая пришла мне после прочтения авторских комментариев (к слову, именно они стали моей любимой частью книги, даже несмотря на то, что мсье Паллисер всячески упивается в них своей персоной). Есть ещё один человек, который по всем параметрам может быть отцом Джонни. И, хотя лично я придерживаюсь предыдущей, эта также небезосновательна. В подтверждение можно привести письмо старого Джона, обращённое к сыну, а также то, что не единожды подчёркивается сходство между ними, а Лидия и вовсе называет Джонни сыном Джона.
  10) Чисто риторический вопрос. Как можно ненавидеть собственного ребёнка (и брата) и обречь его на страшные страдания и ужасную смерть?

  23

  481