Рецензия на книгу

• 

  Tarantsov_Nikolai27 сентября 2016 г.

  Магнетизм истории

  Роман Жана Руо «Поля чести».
  Роман о семье, о войне, о памяти, о том простом человеческом, о том человеческом, что придаёт нашей жизни смысл, о том человеческом, что, /о тех, кто/ творит историю.
  Жан Руо, французский писатель, /до того обыкновенный продавец газет/, первый свой роман, «Поля чести», опубликовал в тридцатилетнем возрасте и сразу же был отмечен Гонкуровской премией.
  
  А начинается всё с предчувствия дождя, как подсознательного предчувствия беды.
  Обыкновенные люди, обыкновенная жизнь, и время, которое равнодушно течёт сквозь человека, вымывая на поверхность, как чистоту, так и грязь души. Всё проходит, что-то забывается, что-то прощается, остаётся лишь щемящее чувство потери. Разве что немного притупляется, под новыми и новыми потерями. Такова жизнь. И не нам менять течение её.

  
  

  «Он усаживался в кресло ранним утром после короткой прогулки по холмам среди тончайших ароматов, в нежном свете зари и благословенной тишине, предшествующей гулкому стрекоту цикад: всего-то, казалось бы, кружок возле дома, а в действительности – научная экспедиция, в ходе которой всякий замеченный побег и всякая бабочка получали название».

  © Жан Руо «Поля чести»

  
  

  Это про деда, когда с внуками.
  Почти идиллия, если б не внутреннее состояние. Он то, понимает, что не так уж много осталось и надо правильно распорядиться оставшимся. Он повидал немного, и сумел соотнести увиденное с собой, ощутил бренность свою, бренность мира своего, понял ценность каждого мгновения жизни, тем более, когда с близкими, самыми близкими. Дед гоняет на старой машине, курит сигарету за сигаретой, кажется, сколько той жизни. Кажется…
  Может, ты с первого прочтения и не поймёшь, что было, чего не было, кто умер, кто жив ещё, все умрём, не о том речь. Не мы придумали этот мир. Кладбища, которые имеют тенденцию, наполнятся. Хочется забыть, /забыться/. Так проще. В суете жизненной. Первое время, да. Потом приходит вина, как итог жизненный. И вроде не виноват ни в чём, а поди докажи. Кому доказывать, себе что ли. А, как?
  Вот тебе и внутренняя гармония, вот тебе и счастье всей жизнью выстраданное, как бы ты его ни понимал.
  Первая мировая, Вторая, или ещё какая регионально-местечковая, а своё возьмёт, и как бы ты не хотел, ни прятался, мимо не проскочишь.
  Говорили мы за дедушку и совсем забыли за бабушку. Бабушку, которая всё у святых заступничества искала, у всех возможных, /авось кто и поможет когда/. Никто не помог, /святые они же только обещать умеют/. Они обещают, а ты терпи.
  __________________________
  Небольшая книга, /что-то около 200 страниц, в карманном варианте/, а понять что к чему не так то и просто с первого раза. Может и то, что я написал тяжело понять, /ну конечно я же писал об отнюдь не простом тексте Жана Руо/.
  Попробую упростить.
  Автор рассказывает о своей семье, рассказывает о смерти отца, /которую тяжело пережил/, о других смертях близких ему людей, /деда Альфонсо Бюрго и тётки, Мари/. Он пытается заполнить образовавшуюся пустоту, /пустоту души/, своими детскими воспоминаниями, /пытается растворится в воспоминаниях, в том времени/, насколько это возможно. Мы знакомимся и с другими членами семьи, бабушкой Бюрго, дядюшкой Реми и тёткой Матильдой. Герои книги мало разговаривают, они эфемерны, это настоящие тени прошлого, обретшие плоть и кровь исключительно благодаря тому, что о них помнят. Их помнят именно такими, бывшими когда-то живыми. Бывшими когда-то той частью жизни, без которой невозможно счастье.
  Автор пытается рассказывать о своей семье с юмором, но юмор всё больше походит на иронию, иронию подчёркивающую трагедию, автор смотрит на события как бы глазами ребёнка, /всё-таки это его детство/, но вместе с тем человека, которому известно немного больше чем, то о чём говорится. Это подчёркивает сложность, сложность жизни, как процесса, сложность правильной оценки происходящего, сложность линии поведения.
  И так вот вгрызаясь в толщу времени, проникая в глубины своей памяти, автор подходит к главному к войне. Есть, /точнее были/ и другие члены семьи, дядя Жозеф, погибший на войне.
  
  

  
  

  «Сражались миллионы, каждый десятый погибал, другие заживо зарывались в окопную грязь на Сомме и на Марне, их посылали, бессонных в смертельные контратаки, чтоб отвоевать высоту и назавтра её оставить».

  © Жан Руо «Поля чести»

  
  

  Когда это было, относительно не так уж давно. И неважно был автор там, /или брат твой был/. Выкашливывал лёгкие во время, /и после/, газовой атаки. Видел смерть, знает, что это такое. Как творится новейшая история.
  Иногда же, чаще по праздникам, он, /мы/ приходим на кладбище. Относительное спокойствие, только чувствотакое, не то они отдаляются от нас во времени, не то мы приближаемся к ним. А ещё такое чувство, что они там под землёй все помирились, и ничего похого не помнят, чего никак нельзя сказать о нас, /пока нельзя сказать/.

  
  

  «Он остаётся один с теми, кто ждёт его по ты сторону могилы, он не чувствует неуклюжих дружеских объятий, не слышит одобряющих голосов, по большей части просто повторяющих его имя, поскольку что тут можно сказать сзади к нему подходит тётушка, теребит его за рукав снова и снова и добивается-таки своего. Хорошо, он попробует. Он идёт по центральной аллее вслед за маленькой упрямицей – стоп, остановите здесь».

  © Жан Руо «Поля чести»

  
  ______________
  Николай Таранцов

  0

  125