Рецензия на книгу
Девица Кристина
Мирча Элиаде
Аноним13 июля 2016 г.Одиночество в гробу.
Какой же ты робкий любовник, Егор... И как гадко с твоей стороны сидеть так далеко от меня. Разве ты не хочешь увидеть меня всю?.. Я никого еще не подпускала к себе, мое сокровище... Но у тебя такие глаза... от них я потеряла голову, Егор! И что, что я могу дать им — только себя, только свою наготу. Ты знаешь, я белее снега, Егор, ты очень хорошо это знаешь!..Ну какой Егор устоит? Девица Кристина зовет его, соблазняет, кружит голову. Она - такая страстная, горячая, манящая... Один нюанс. Она - мертвая. Давно и безнадежно. Или это какая-то безумная фальсификация? Как может призрак быть таким "живым", жаждущим любви? Так кто она? Сон? Страшная явь? Бред? Ловкая мошенница? До последней страницы всплывают между строчками эти вопросы. Вся книга - своеобразная игра в "верю - не верю". Верю в вампиров? В призраков? В сильную, внезапно вспыхнувшую любовь? В то, что эротические сцены могут быть написаны так:
Егора трясло, но то был уже не страх, а нетерпение тела, сгорающего в предвкушении небывалых ласк, и чем унизительнее душило его вожделение, тем неистовее бушевала плоть. Рот Кристины имел вкус запретного плода, вкус недозволенных, упоительных, бесовских грез. Но ни в какой самой сатанинской грезе яд и роса не соседствовали так тесно. Объятия Кристины пронзали Егора остротой самых темных радостей и причащали к небесам, растворяли во всем и вся. Инцест, переступание черты, безумие — любовница, сестра, ангел... Все сплеталось и тасовалось от близости ее плоти, пылающей и все же безжизненной.Вокруг мертвой Кристины - живые и сильные персонажи, немного народного бунта, иллюстрация неделимости боли и наслаждения, страшные недосказанные сказки, всё объединено главным - настроением.
Книга невероятно атмосферная. Все зримо, всё осязаемо и ощущаемо, особенно иррациональный ужас, бегущий при чтении холодком по спине. Именно иррациональный - не от прямой угрозы, а от полунамеков, леденящих улыбок, странного запустения, запахов, шорохов, обещаний. Стерта граница между сном и явью, принятым и запретным. Все границы стерты. Даже ребенок здесь такой, что кровь холодеет...
Отдельный разговор - вампирская тема. В наш век, когда "Сумерки" сгустились над миром, особенно приятно видеть образец столь бережного обращения с материалом, как в "Девице Кристине". Деликатно и уважительно автор говорит о том, что составляет: во-первых - сферу его научных интересов, во-вторых - его менталитет. И яркая современная тенденция - вампир, вызывающий симпатию и сочувствие, хоть и прослеживается, но подана так тонко, что и здесь еле уловима грань - где кончается страх и начинается понимание? Там, где Кристина говорит о своем одиночестве? Она "устала от холода". И мне её искренне жаль, кем бы на не была в том и в этом мирах.172