Рецензия на книгу

• 

  Аноним28 июня 2016 г.

  Именно с этого пронзительного рассказа началась моя любовь к Набокову.
  Именно у Набокова я впервые увидел, что вещи и предметы, словно печальные карлики быта, угрюмо и немо смотрящие на нас снизу из тёмных углов и литературы 19 века, впервые улыбнулись, протянулись к человеку : просто мы забыли, что и у вещей есть свои сны и душа.
  Образ "маленького человека" Набоков обыграл в рассказе буквально : трагедия карлика.
  Почти импрессионистические штрихи а-ля Чехов, которыми, без лишних слов, Набоков передаёт трагизм тончайших движений мига и души.
  В этом рассказе эхом отозвалось детское увлечение Набокова фокусами : один из героев - фокусник.
  Автор - фокусник и Калиостро от литературы, накрывающий уютный мирок цирка и ранимой души ( словно в коконе, томящейся в своём окарикатуренном теле - его Набоков тонко сравнит с опустевшей и упавшей в конце рассказа перчаткой) солнечным покрывалом соловьиных трелей, сдёрнув которое, читатель видит преобразившуюся душу : большую душу карлика, и маленькую душу большого человека.
  Имя этому волшебству - любовь.
  Эта нотка "солнца", звучит в рассказе столь же удивительно и потусторонне, как и солнце в "Постороннем" Камю : синий блик окна на чашке, едущий на "сверкающих колёсах" велосипедист, женщины, щурящиеся от солнца, она, идущая в потоках солнца, и то колкое, живое солнце, которое, словно из кокона, рвётся из сердца эльфа наружу.
  Это не только похоже на цепную реакцию солнца в "Постороннем", но и на поток сознания у Карениной ( на которую в рассказе есть полупрозрачные отсылки) на вокзале, вот только это немой поток тех роковых и просиявших вещей и мгновений, которые выхватывают из жизни взоры эльфа, словно бы судьба, по какой-то случайности, в самый разгар чуда жизни и души, зацепилась за эту солнечную пряжу, дёрнула, и волшебное покрывало трагически стало обезображиваться, кривиться... и сердце эльфа как-то сладко и темно оступается, падает...

  Набоков гениально увидел в карлике его " немного жуткий вид напряжённости, словно он крепится, чтобы не расти". Эта ассоциативная инерция напряжённости, сутулости, и т.д., перекликается с другими карликами литературы, с горбом на спине, словно с зачатками так и нерасправленных крыльев.
  Лично для меня, этот рассказ как-то сокровенно связан с двумя другими рассказами Набокова : " Совершенство" и " Рождество" "П̶и̶л̶ь̶г̶р̶а̶м̶", в которых так ярко звучат мотивы детства, солнца и души.
  И если я встречаюсь с человеком, который из за "Лолиты" испытывает неприязнь к Набокову, мне хочется ему посоветовать именно эти три рассказа, в которых есть и Достоевский и Джойс , Чехов и Толстой. В которых есть и "волшебное ощущение жизни русской литературы" ( как сказал о ней Андре Моруа), и цветущая яркость западной литературы.

  38

  1,8K