Рецензия на книгу

• 

  Аноним6 ноября 2025 г.

  шведский Гоголь с Вечерами на хуторе...

  Сельму Лагерлеф все знают по отличной детской книге про Нильса и гусей (которая, как я выяснила уже во взрослом возрасте) была призвана стать путеводителем по стране, а не просто сказочной историей. Однако у нее есть еще целый ряд книг, написанных для взрослых.

  «Перстень Левеншельдов» (он же "Перстень генерала" в другом переводе) формально считается началом трилогии, однако написан он был (и также и читается), как вполне самостоятельное законченное произведение.

  Пожалуй, больше всего (по настроению уж точно) эта книга похожа на малороссийские повести Гоголя. Эдакие шведские «Вечера на хуторе», разве что вместо хохлов – шведы, вместо юмора – мораль, но живость и атмосфера страшных историй, рассказанных у печи, совершенно та же самая.

  Речь, кстати, действительно идет о хуторе, хотя по сути это скорее поместье с деревушкой вокруг. В центре внимания некий дорогой золотой перстень, коим король Карл одарил своего генерала, а тот столь его ценил, что пожелал быть с перстнем и похоронен. Что и было сделано. Однако нашлись в деревне люди, позарившиеся на драгоценность, и с этого момента над всем местом веет некое проклятье, а тот самый генерал в виде призрака бродит по поместью, являясь сначала смешливым юным служанкам (нет, ничего неприличного, зря вы плохо думаете о генерале), а затем молодому господину, который в отличие от девушек, внезапно испугался его до смерти (хотя половину книги бравировал своей храбростью).

  Особой жути, увлекательности или любопытных бытовых деталей тут нет. Роман и роман, ничего особенного. Но финал в хорош. Он буквально грубой холстиной утирает нос сопливым романтическим историям.

  Что еще любопытного. Есть два перевода на русский.

  Старый советский (Н. К. Белякова, Л. Ю. Брауде) и новый российский (С. Штерна). И если первый как-то поприятнее в плане русского языка, то второй, видимо, немного точнее в деталях и второстепенных акцентах, а также имеет легкий налет ироничности. Трудно сказать, была ли эта ирония изначально присуща автору. Каждый раз, когда я смотрю на фото Сельмы Лагерлеф, то почему-то думаю о другой шведке, а именно, о Фрекен Бок, уж простите.

  Но давайте про переводы

  Вот, самое-самое начало:

  
  «Знаю я, бывали в старину на свете люди, не ведавшие, что такое страх. Слыхивала я и о таких, которые за удовольствие почитали пройтись по первому тонкому льду. И не было для них большей отрады, чем скакать на необъезженных конях. Да, были среди них и такие, что не погнушались бы сразиться в карты с самим юнкером Алегордом, хотя заведомо знали, что играет он краплеными картами и оттого всегда выигрывает. Знавала я и несколько бесстрашных душ, что не побоялись бы пуститься в путь в пятницу или же сесть за обеденный стол, накрытый на тринадцать персон. И все же сомневаюсь, хватило бы у кого-нибудь из них духу надеть на палец ужасный перстень, принадлежащий старому генералу из поместья Хедебю» (Брауде).
  «Знаю, знаю, слышала много раз – были когда-то, да и сейчас есть бесстрашные люди. Хлебом не корми, дай пробежаться по неокрепшему осеннему льду. Или оседлать необъезженного скакуна. Находились даже – в это трудно поверить, но представьте только – находились фаталисты и решались сесть за ломберный столик с прапорщиком Алегордом, хотя и дети знали: Алегорд шулер, выиграть у него невозможно. Слышала про храбрецов, которые отправлялись в дорогу в пятницу. Или же садились за стол на тринадцать кувертов – и в ус не дули. Но не думаю, чтобы отыскался смельчак, который решился бы надеть на палец этот леденящий душу перстень. Перстень, принадлежавший когда-то старому генералу Лёвеншёльду из поместья Хедебю» (Штерн).

  Здесь вроде бы текст Брауде выглядит на голову лучше. Он, как минимум, более русский. Но дальше разница несколько стирается.

  Примерно в середине книги есть момент, где автор негативно (как обычно это у европейцев) отзывается о русских. В советском переводе «русские» аккуратно заменены на «иноземцев», а в новом – все прямым текстом. Деталь вроде мелкая, но симпатию к книге (и объективность в оценках) снижает сразу на порядок.

  
  «Что касается Пауля Элиассона, то о нем было известно, что он в большой милости у Иварссонов и должен жениться на Марит Эриксдоттер, единственной отцовской наследнице. Впрочем, он-то был из тех, кого можно было заподозрить скорее всего: ведь он по рождению иноземец, а об иноземцах известно, что кражу они не считают за грех. Ивар Иварссон привел Пауля с собой, когда вернулся домой из плена. Мальчик был сиротой трех лет от роду и, если бы не Ивар, умер бы с голоду в родной стране. Правда, воспитали его Иварссоны в правилах честности и справедливости, да и вел он себя всегда как подобало» (Брауде).
  «Теперь их приемный сын, Пауль Элиассон. Любимец братьев, жених единственной дочери Эрика, Марит Эриксдоттер, наследницы всего состояния. Если кого и подозревать, то его: он ведь по рождению русский, а у русских кража за грех не почитается. Это всем известно. Даже наоборот: украсть – это у них вроде духовной скрепы. Ивар Иварссон привез его с собой трехгодовалым мальчонкой, когда вернулся из русского плена. Родители погибли, родственников нет, и, скорее всего, мальчик помер бы от голода в своей собственной стране. Русский-то русский, ну и что? Пауля воспитали честным, порядочным парнем, никогда и ни в чем дурном замечен не был» (Штерн).

  А вот в финале мне больше понравился Штерн, удачно он обыграл фразу и финал сразу засверкал. Смотрите:

  
  «И в благодарность за доверие девица Спаак сделала молодому барону реверанс. Правда, ей хотелось сказать ему, что она вовсе не намерена оставаться в Хедебю, чтобы принять его невесту. Но вовремя одумалась. Бедной девушке не пристало быть особо разборчивой и пренебрегать таким хорошим местом» (Брауде).
  И что же сделала фрекен Мальвина Спаак? Фрекен Мальвина Спаак сделала книксен и поблагодарила юного барона за доверие. Она хотела было сказать, что вовсе не собирается оставаться в Хедебю и дожидаться его невесты, но передумала. Ты бедна. У тебя никого нет, кто бы мог тебя поддержать, сказала она себе. Глупо отказываться от такого хорошего места (Штерн).

  Если вы хотите познакомиться с творческом первой женщины писательницы, которая получила Нобелевку по литературе («как дань высокому идеализму, яркому воображению и духовному проникновению, которые отличают все её произведения»), то это хороший вариант - книга совсем небольшая, около сотни страниц, читается легко, есть приятная аудиокнига (примерно на 3 часа).  Но Нильс - таки лучше на голову.

  15

  152